• Астрономия — Термины и Определения
• Всероссийская олимпиада школьников английский язык
• Академия народного хозяйства при правительстве российской федерации Учебные заведения при президенте рф
• Какие документы нужны для поступления в вуз
• Духовно-рыцарские ордена – кратко Ордены средневековья
• Катакомбы и Некрополи и dusk vs dawn
• Квест Day of Destiny: Dark Elf's Fate (Роковой день - судьба Темных Эльфов)
• Что такое самобичевание Самобичевание poe
• Найти ранг матрицы: способы и примеры
• Выжившие после теракта 11 сентября

Для России XVIII столетия равно характерны как стремитель­ность происходящих в государстве и обществе перемен, так и «не­слыханный, причудливый, исторический контраст рабства и про­гресса». Устремленный в будущее Бецкой с его образовательными прожектами и крепостница Салтычиха, Петер­бургская академия наук, Московский университет и безграмот­ность подавляющей части населения, повеление монастырям обес­печивать государственную систему призрения и секуляризация церковного имущества, монаршее поручение Д. Дидро составить программу реформ России и запрещение ввоза в страну иностран­ных книг, указ о терпимом отношении к раскольникам и преследо­вание юродивых Раскольничьей комиссией - факты одной эпохи.

Русская культура подвергается активной секуляризации. «Пра­вительство, - пишет Г. В. Вернадский, - почти полностью переста­ло рассматривать церковь как моральный авторитет в собственной деятельности или как источник образования для всего общества. Роль церкви считалась существенной лишь в моральном воспита­нии низших классов». Корона шаг за шагом ограничива­ла сферу влияния церкви и последовательно ущемляла ее имуще­ственные права. Указ 1764 г. узаконил конфискацию церковных земель, многие монастыри захирели и закрылись. Испытывающее постоянные финансовые затруднения, изнуренное в борьбе с рас­колом и теряющее доверие паствы, православное духовенство, в отличие от западного, не только перестало играть сколько-нибудь значимую роль в деле негосударственного призрения, но и надолго отошло от этой деятельности, как таковой. Церковно-христианская благотворительность в России переживала глубокий кризис на протяжении всего XVIII столетия.

Нищелюбие коронованных особ и знати иссякло, церкви забо­титься о неимущих и страждущих стало не под силу, в народе же благотворительные мотивы звучали все глуше. «Тяжело жилось русскому человеку, - восклицает В. Бильбасов, - вполне закре­пощенный, лишенный всех прав, поставленный вне закона, он был отдан на произвол грубого, невежественного властелина. Практика крепостного права быстро деморализовала все слои об­щества, все сословия: не только в крестьянском быту, но в воен­ной службе и даже в религиозных делах жестокие нравы, культи­вируемые закрепощением, отравляли жизнь русского человека, делали ему отечество «нелюбезным». Истоки «нелю­безности» очевидны - двор и прежде всего сам монарх равно неу­важительно относились и к духовенству, и к подлому сословию, даже дворянство зависело от государева каприза. Петр I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна не задумываясь били высокород­ных приближенных. Увядающая Елизавета издала именной указ (1748) о запрещении придворным дамам делать прически, «какие носило Ее Величество». Более того, однажды лысеющая императ­рица повелела фрейлинам обрить головы, чтобы все, как и она, носили парики. Хроники беспристрастно сообщают о полной за­висимости первых лиц государства от прихоти самодержца. «Ека­терина пожинала плоды, посеянные не ею одной: в течение 37 лет верховная власть захватывалась и переходила незаконно из рук в руки; 37 лет русское общество приучалось подчиняться не зако­ну, а силе и произволу, быть свидетелями полного неуважения к носителям верховной власти: кому вчера оказывали самые раболепные знаки почтения, того сегодня подвергали унижению, обращались с ним как со злодеем и наихудшим врагом. Каждое новое царствование спешило прежде всего дискредитировать дей­ствия предыдущего». Даже те, кто достигал трона, чув­ствовали себя «непрочно».

«Прийти в себя» Россия сможет лишь в годы правления Екатерины Ве­ликой (1762-1796), именуемые исто­риками временем «просвещенного дес­потизма». Екатерина II Алексеевна (в девичестве София Фредерика Авгу­ста Ангальт-Цербстская) - дочь прин­ца Христиана-Августа Ангальт-Цербстского от брака с принцессой Иоганной-Елизаветой Голштейн-Готторпской родилась в Пруссии. Она приняла православие в 1744 г. под именем великой княжны Екатерины Алексеевны и в 1745 г. вступила в брак с наследни­ком российского престола Петром III. Впоследствии, свергнув супруга-импе­ратора в 1762 г., немецкая принцесса становится российской императрицей. Когда-то, провожая дочь-невесту Со­фию на далекую чужбину, отец закли­нал ее хранить верность лютеранству, не ввязываться в правительственные заботы и придворные инт­риги, быть аккуратной в ведении финансовых дел. Став великой княгиней Екатериной Алексеевной и супругой царского на­следника, немка пренебрегла отцовскими наставлениями и сформулировала собственные правила: «Нравиться мужу, нрави­ться императрице, нравиться народу!» Заняв трон, Екатерина Ве­ликая сократила формулу до последнего обязательства и в меру своего разумения пыталась его исполнять.

За почти двадцать тоскливых лет неудачного замужества Екате­рина прочла множество знаменитых книг, «4 года изучала гигант­скую «Энциклопедию» П. Бэйля. Надолго ее героем стал великий французский король Генрих IV - непревзойденный образец политика и государя». Екатерина с увлечением читала Монтескье и Руссо, все больше увлекаясь их идеями. Взойдя на престол, императ­рица завязывает оживленную переписку с французскими энциклопе­дистами Дидро, Вольтером, Д’Аламбером. Мечтая о культурном обу­стройстве России, Екатерина II попыталась на первых порах уп­равлять страной согласно рекомендациям европейских просветителей.

Стоит упомянуть об ее указе «Об иностранных поселенцах в России», в коем, по мнению В. А. Бильбасова, «выражена дав­нишняя, излюбленная мысль Екатерины. Будучи еще великою княгинею, она писала: «Мы нуждаемся в населении». <...> Екатерина предписывает Сенату «раз и навсегда» принимать всех жела­ющих поселиться в России иностранцев. <„.> Привлечь в Россию целые поселения иностранцев, которые принесут с собою свои взгляды, нравы, обычаи, применят свою систему обработки земли, пустырь обратят в оазис, распространят влияние иной культуры далеко вокруг своего поселка, что, по убеждению Екатерины, дол­жно «умножить блахонолучие империи». Государыня не ошибется, упомянутый указ будет иметь далекие и важные для дела специального обучения последствия. Сначала в Поволжье и Причерноморье возникнут немецкие колонии и евангелические лютеранские общины, со временем, в силу понятных причин, их стараниями в далеких от столиц провинциях Российской империи возникнут специальные школы для глухих и слепых детей.

Однако вернемся в Екатерининскую эпоху. К концу XVIII столе­тия большинство стран Центральной и Северной Европы осознало важность создания системы массового образования, признало право­мерность одного из ключевых требований Великой французской ре­волюции - «всеобщее образование народа»! Побочным следствием общеевропейской тенденции становится, как мы знаем, открытие первых специальных школ, финансируемых из государственной каз­ны. Убежденные в возможности умопостижения природы человека и преодоления ее несовершенства европейские просветители предло­жили несколько идеальных концепций воспитания, о чем Екатери­на II знала достаточно. Правда, в границах подвластного государства она не торопилась реализовывать западные модели в чистом виде. Государыня имела собственные, весьма далекие от идеалов просвети­тельства цели. Свято веря в возможность выращивания ради блага империи «новой человеческой породы», самодержица затевает ре­форму образования. В силу сословного деления общества возникает необходимость создать ряд образцовых учебных заведений, «педаго­гических инкубаторов» для воспитания подданных «желаемой поро­ды» - от дворян до крепостных.

Начинает государыня с женского образования. По высочайше­му замыслу, пройдя с младых ногтей особую подготовку, девочки-дворянки, повзрослев, смогут «правильно» выращивать собст­венных детей, что поможет формированию в России элиты, с молоком матери впитавшей ценности европейской культуры. Екатерина II учреждает Императорское воспитательное общество благородных девиц при Воскресенском Смольном женском мона­стыре - Смольный институт (1764). Чуть позже при нем открыва­ется мещанское отделение для дочерей чиновников, купцов и ме­щан (1765). Тогда же по поручению императрицы составляется и издается «Общий регламент по воспитанию детей обоего пола» (1764). Для подготовки из юношей дворянского происхождения элиты военного и гражданского чиновничества переписывают устав Сухопутного шляхетского кадетского корпуса (1765). Для взращивания же грамотных и работящих простолюдинов в Москве учреждают Воспитательный дом (1764).

Составить план устроительства новаторских учреждений Ека­терина II поручает хорошо осведомленному в европейских образо­вательных модах стареющему сановнику И. И. Бецкому (1764), ему же впоследствии выпадет некоторое время курировать глав­ные учебные заведения империи.

В грандиозных планах культурного обустройства России Воспитательному дому отводилось особое место: «Дело не в том, писал И. И. Бецкой, - чтобы ока­зать пособие некоторым из наших ближ­них, но в том, чтобы превратить неис­числимое число детей погибающих в неисчерпаемый источник богатства для России». По замыслу императрицы и по рецептам И. И. Бецкого в Воспитательном доме из безродных сирот предстояло вы­вести уникальную человеческую поро­ду - неких государственно-крепостных образованных ремесленников, «крепост­ных граждан»! Реформаторы верили, что выпускники «генерального учреждения» впоследствии через собственные семьи распространят принципы нового воспита­ния на все общество.

Иван Иванович Бецкой, «опережая собственное время мыслью, составив проект, равных которому по широте и благородству за­мыслов немного найдется в мировой истории, тот человек, которо­го назовут позже «первым русским филантропом», не был силен в практической реализации собственных планов. «Бецкой видел вообще человека только в профиль и с хорошей стороны, а рус­скую добрую, простую бабу представлял себе в радужных чертах европейской гражданки; он не отдал себе отчета в слабостях и по­роках человека...».

Не успели высохнуть чернила на «Генеральном плане», как в Москве был открыт Воспитательный дом (1764), через шесть лет его отделение появилось в Петербурге (1770). Мечта Петра I о со­здании особых заведений для воспитания незаконнорожденных младенцев воплотилась в реальность спустя полвека.

В отыскании источников содержания государственных заведе­ний Екатерина II строго следовала отцовскому наказу аккуратно вести личные финансы, в силу чего, инициируя открытие воспита­тельных домов, денежного обеспечения на их содержание из казны императрица не предусмотрела. Материальным источником мыслились «доброхотные подаяния» филантропов. Свой вклад го­сударство определило фискальным манифестом (1763) об обяза­тельном отчислении в пользу образцового заведения: 25% доходов от театров, общественных увеселений, балов, азартных игр на деньги, налога на ввоз игральных карт и т. п. Вынужденный под­держать монаршее начинание Синод отреагировал церковным указом провести подписку по сбору средств на устройство и содержа­ние московского Воспитательного дома: «Чтоб оному содержану быть от единого щедрого подаяния тех, которые Бога и ближнего по евангельской заповеди любят и о благосостоянии отечества всеусердно пекутся». Первый вклад - 20 ООО р. на устройст­во Воспитательного дома лично внесла государыня (1763). Аверс медали, отчеканенной в память о филантропическом деянии, укра­шал поясной портрет императрицы. Реверс - облокотившаяся на прицерковный постамент аллегорическая женская фигура - Вера с крестом в правой руке, повелевающая другой аллегорической женской фигуре - Человеколюбию поднять найденного у дороги младенца и отнести его в созданный государственный дом. Вкруг этих фигур шли слова из Евангелия: «И вы живы будете».

Поступок самодержицы придворные расценили как сигнал к действию и также совершили разовые пожертвования, многие обязались переводить ежегодно определенные суммы из жалованья либо доходов (окладные подаяния). Составили даже список буду­щих дарителей. 29 благодетелей пообещали оказать помощь в 1763 г., 16 готовы были сделать это в 1764 г., на 1765 г. записа­лись шестеро. Наиболее щедрым благотворителем оказался заводчик и землевладелец Прокофий Акинфиевич Демидов (1710-1786), пе­реводивший крупные денежные вклады на строительство Воспитательного дома и Московского университета. Только на открытие Родильного института при Воспитательном доме П. А. Демидов пожертвовал 200 ООО р. Императрица на содержание Воспитатель­ных домов выделяла средства регулярно, в общей сложности пожа­ловав за годы своего правления около 2 ООО 050 руб., тогда как общие окладные подаяния, поступившие с 1763 по 1787 г., со­ставили менее 40 000 р. Личный вклад И. И. Бецкого в 163 000 р. превысил эту сумму четырехкратно.

Под возведение благотворительного комплекса И. И. Бецкой без труда получил необычайно удачное место - Гранатный двор с Васильевским садом на Яузской улице (между Яузой и Москвой-рекой). Вероятно, по мысли устроителей, власти предержащие с вершины Кремлевского холма отчетливее могли рассмот­реть нужды страждущих, задуматься о превратностях судьбы, о горькой сиротской доле и щедрее поддерживать их.

Первый камень в основание будущего предприятия по произ­водству «полезных граждан» заложил московский генерал-губер­натор граф П. С. Салтыков. В фундамент замуровали две медные доски с латинским и русским текстом: «Екатерина II, императрица и самодержица всероссийская, для сохранения жизни и воспита­ния в пользу общества в бедности рожденных младенцев, а притом и в прибежище сирых и неимущих, повелела соорудить сие зда­ние...». Государство наконец перешло от слов к делу и двинулось по пути формирования светской благотворительности, положив начало воспитанию неблагополучных детей.

Московский и петербургский Воспитательные дома являют со­бой заданную властью модель государственного приюта для детей-сирот, предусматривающую их обязательное образование.

«С седьмого до одиннадцатого года как все питомцы, так и питомники посещали ежедневно по одному часу школу, построенную для них в Воспитательном доме, где обучались Закону Божиему, грамоте и начальной арифметике; с возрастом ученье продолжалось и большее время. В остальное время происходило обучение различным работам и рукоделиям; так, мальчиков обучали вязать чулки и колпаки, плесть сети и корзины, работать в саду. Питомцев с четырнадцатого года от­давали в обучение ремеслу особым мастерам, которых поселили в квартирах при Воспитательном доме...».

Потребность учить безродных питомцев согласно утвержден­ной государыней программе вынудила учителей Воспитательного дома задуматься о способностях детей, выделить из их общего чис­ла особую группу неуспешных или малоуспешных в освоении школьных дисциплин. Столкнувшись с необходимостью организо­вать массовое обучение без предварительного отбора, И. И. Бецкой убедился в «разнице природных дарований» его подопечных. По качеству задатков (уровню развития) И. И. Бецкой разделил пи­томцев на три категории, выделив, в частности, воспитанников, «коих понятия тупы, из простых работников». Ученики с «тупыми понятиями», по мысли филантропа, имели способность исключи­тельно к самой простой работе, а потому их и не следовало пере­гружать знаниями, довольствуясь обучением простому ремеслу. «Никогда не должно хотеть против здравого рассудка и возможно­сти, чтобы, например, яблоня приносила ананасы» (1789).

Несмотря на то что из документов московского Воспитательного дома видно, что среди здоровых в этом доме воспитывались и глухие дети, нет оснований полагать, будто московский Воспита­тельный дом стал прототипом специальных школ для глухих в отече­стве, как о том иногда пишут. Случайное попадание детей с нарушением слуха в общеобразовательные классы вряд ли можно считать началом организованного специального обучения, тем более что сурдопедагоги в штате упомянутого дома отсутствовали.

Через четыре года от помпезного открытия московского Вос­питательного дома младенческая смертность в нем достигла 90%. Вины И. И. Бецкого в том нет, просто не могло «блаженство обще­ства», приемлющего крепостничество, «вседневно возрастать» бла­годаря работе государственных инкубаторов, выводящих вольных людей «полезной породы». К чему тратить деньги на содержание особого Воспитательного дома, когда полезного работника можно сотворить из крепостного кнутом на конюшне, а именно так дума­ло большинство российских дворян. Идея императрицы выращи­вать из изолированных от общества сирот полезных государству подданных оказалась неисполнимой, доказательство тому прави­тельственные документы.

«1 сентября 1763 г. - Манифест с приложением высочайше утвержденного проекта генерал-поручика Бецкого «Об утверждении в Москве Воспитательного дома (дома для приносимых детей), с особливым госпиталем для неимущих родильниц».

3 июля 1767 г. - Именной, данный Коллегии экономии указ «Об отдаче московскому Воспитательному дому прежде бывшего Архие­рейского дома с церковью и двором в Нижнем Новгороде для при­ема в оный приносимых детей».

10 января 1771 г. - Сенатский указ «О доставлении младенцев, подкидываемых частным лицам, в Воспитательный дом».

21 декабря 1772 г. - Сенатский, с приложением объявления Опекунского совета Воспитательного дома, указ «О воспитании оставленных родителями младенцев до пяти лет; о приносе оных в Воспитательный дом и о платеже за воспитание».

27 ноября 1773 г. - Объявление Императорского Воспитатель­ного дома Опекунского совета «О предпринятом гражданами города Осташкова заведении собственным иждивением дома для воспита­ния найденных и приносимых несчастно рождающихся и родителями оставленных младенцев обоего пола».

6 марта 1776 г. - Сенатский указ «О содержании незаконно­рожденных младенцев в Казанской губернии из доходов Коллегии экономии».

10 марта 1777 г. - Именной, данный ярославскому и вологод­скому генерал-губернатору Мельгунову, указ «О дозволении учре­дить в Ярославле дом призрения и воспитания сирот».

1820 г. - Именной, объявленный управляющим Министерством внутренних дел гражданским губернаторам указ «О распределении незаконнорожденных воспитанников Приказов общественного при­зрения».

1828 г. - Высочайше утвержденное положение Комитета мини­стров «О недозволении вновь утверждать воспитательные заведе­ния под ведением Приказов общественного призрения».

Достаточно прочитать названия документов, чтобы понять офи­циальную линию в деле опеки подкидышей-сирот. Опытный мос­ковский Воспитательный дом (1763) задумывался как первый шаг на пути реализации генерального плана. В последствии из-за отсут­ствия или экономии казенных средств для нужд дома экспро­приируется церковная недвижимость в Москве и Нижнем Новгороде (1771). Комплекс расширяется, но нет четких правил комплектова­ния учреждения, не определен порядок доставки иногородних мла­денцев. Часть вопросов снимают указы 1771-1772 гг., но москов­скому и петербургскому домам оказывается не под силу принять всех подкидышей, а в других городах их негде размещать. Младен­цев начинают раздавать на вскармливание в крестьянские семьи за плату. Рушится изначальный замысел воспитания детей в отрыве от губительной среды.

Правительство призывает «боголюбивых сограждан всякого зва­ния» браться за воспитание младенцев «до двух, трех лет и более, но не далее пяти». По достижении указанного возраста воспитанников следовало привозить в один из домов, «куда кому способнее», имея при себе комплект заверенных справок и свидетельств (когда ребенок взят на воспитание, крещен ли он, если да, то в какой церкви и т.д.). При желании опекун мог получить в кассе Воспитательного дома денежное вознафаждение. Закон установил таксу за выращивание детей: «За двухлетнего 10, за трех 18, за четырех 24, за пятилетнего 30 р. за каждого». Предложенный «нехристианский» способ заработка не вызвал массового энтузиазма среди православного населения.

Поражает изобретательность чиновников высокого ранга, же­лавших продемонстрировать государыне собственное рвение, но не войти при этом в расход. Так, изощренный царедворец граф Я. Е. Сивере, объявив о своем желании на личные средства обеспе­чить призрением сирот-подкидышей, незамедлительно, в наруше­ние действующего закона, ввел в подвластных ему землях налог с бань и кабаков для компенсации затрат на содержание частного Воспитательного дома. В той же логике действует нижегородский прокурор А. И. Бахметьев, который под размещение своего частно­го воспитательного дом добился изъятия церковного здания.

Видя пассивность подданных, императрица резко сокращает помощь московскому Воспитательному дому, всего через несколь­ко лет после открытия его пропагандистское предназначение утра­чивается, поднять волну частной благотворительности по царской прихоти не удалось. Государство выступило с почином, на кото­рый не торопились откликаться ни богатые аристократы, ни церковные иерархи. Когда же рядовые жители небольшого городка Осташков, ссылаясь на закон, попросили помочь местным сиро­там, тотчас последовала отповедь и от церкви, и от знати, и от вла­сти. Что оставалось делать доверчивым осташковцам? Осенью 1773 г. горожане выступили с почином организовать частный Вос­питательный дом на собственные средства. Созданный на народ­ные деньги Осташковский дом просуществует вплоть до 1917 г.

Появление частных детских приютов (Олонец, Вытегра, село Капустинец Киевской губернии, Архангельск, Калуга, Смоленск, Старая Русса, Белозерск, Боровичи и т. д.) имело уже мало обще­го с первоначальной идеей Екатерины II и И. И. Бецкого. Столич­ным заведениям покровительствовали монархи и знатные вельмо­жи, провинциальные же существовали за счет местных пожертво­ваний, однако ни те ни другие заведения не являлись воспитатель­ными, тем более учебно-воспитательными заведениями. Условия жизни в частных домах были таковы, что уровень детской смерт­ности постоянно оставался высоким. Так, в Воспитательный дом Гродненского приказа с 1823 по 1827 г. поступило 425 младенцев, из них умерло 341, за тот же срок в воспитательном доме Томско­го приказа из 511 младенцев умерло 485.

Правительство осознает бессмысленность, если не пагубность сохранения стихийно сложившейся сети Воспитательных домов и принимает решение об их упразднении. В 1828 г. выходит закон «О недозволении вновь утверждать воспитательные заведения под ведением Приказов общественного призрения».

Утвержденное Комитетом министров положение 1828 г. гласит: «Находя <...> существование по губерниям Воспитательных домов бесполезным и крайне неудобным [Комитет] положил: учреждение оных под ведением Приказов общественного призрения вновь не дозволять. <...> С 1812 г., замечая худое состояние по губерниям заведений сих, со стороны Министерства делаемы были предписа­ния о принятии мер и отвращению великой смертности в них детей и приведению самих заведений в благоустройство; но по недостат­ку способов Приказов и по разным неудобствам в содержании за­ведений сих, настояния о том не могли быть успешными. Между тем принос детей время от времени увеличивается и до того, что на содержание одних сих заведений в некоторых местах истрачива­лось почти столько же, сколько вообще на все прочие заведения и расходы в иных Приказах превышали доходы».

Итак, через полвека от своего начала бесславно угаснет пред­ложенная Екатериной II идея выращивания людей «полезной по­роды» из числа сирот. Это неудивительно, так как

Первое время своего правления Екатерина II уделяла вопросам благотворительности не так много внимания, поскольку сперва необходимо было закрепиться на престоле и имелись другие дела первоочередной важности. В это время были изданы указы об ответственности за нищенство, однако форма наказания была несколько смягчена. Согласно указу от февраля 1764 года полицейские могли задерживать нищенствующих. В то же время до того, пока их дело не будет рассмотрено в судебном порядке, задержанным полагалась небольшая денежная дотация.

На этом факте следует заострить внимание, поскольку по сложившейся традиции правонарушители и подозреваемые помещаются в камеры предварительного задержания (КПЗ), условия в которых не то что оставляют желать лучшего, а больше напоминают тюрьму, где содержатся уже осужденные по приговору суда преступники. Проблема условий содержания в КПЗ и особенно нашумевшие в печати случаи смерти задержанных (особенно дело Сергея Магнитского) приобрели в нашей стране необычайную остроту и дискуссию в обществе. Понятно, что изменить условия содержания подозреваемых в совершении преступлений в сторону смягчения быстро не получится, т.к. для этого нужны большие средства. Но, по крайней мере, можно ограничить содержание в КПЗ лиц, не подозреваемых в совершении тяжких преступлений. Видимо поэтому, Президент Российской Федерации Дмитрий Анатольевич Медведев, в одном из своих Посланий к Федеральному Собранию говорил о ведении "разумной уголовной политики", направленной на декриминализацию общества. Как следствие, несколько лет назад были приняты законы, которые позволяют применять наказания без лишения свободы. Таким образом, государство "убивает" сразу двух зайцев: ограничивает общение в КПЗ случайно попавших граждан с настоящими преступниками, а также не помещает подозреваемых (многие из которых, как показывает практика, в дальнейшем будут оправданы по решению суда) в тюремные условия. Отрадно видеть, что опыт гуманного отношения к задержанным, который впервые был применен при Екатерине II и оказался явно забытым в годы советской власти, становится востребованным в наше время.

По прошествии нескольких лет, когда с политического горизонта были устранены потенциально возможные соперники, императрица Екатерина II смогла более активно заняться государственными делами. Не остался без внимания и вопрос благотворительности. В 1764 году было основано "Императорское воспитательное общество благородных девиц", которое впоследствии превратилось во всем известный Смольный институт. Оно было создано с целью формирования образованного общества, распространения образования. По замыслу императрицы, которая вплоть до Великой Французской Революции находилась под влиянием прогрессивных идей Локка и Монтеня, вернувшиеся в свои родовые гнезда выпускницы общества, будут стараться дать полученное образование своим детям. Если изначально будущих воспитанниц отбирали из дворян, то уже спустя год после основания Общества было открыто отделение для остальных сословий (не принимались только дети крепостных крестьян).

Постепенно по всей стране начинало открываться все больше учебных заведений. Обязанности по их обустройству легли на Приказы общественного призрения, о которых речь пойдет ниже. Действующие же учебные заведения реформировались с целью улучшения качества получаемого образования. Это были первые робкие шаги по внедрению грамотности среди простого населения. И, хотя, до внедрения системы в масштабах страны было еще очень далеко, начало народного образования, по мнению многих историков, было заложено именно при Екатерине II, которая делала все для его развития.

В 1763 году вновь вспомнили о приютах для брошенных младенцев, которые впервые были основаны при Петре I, но в последние годы были в забытьи. Екатерина II настолько загорелась этой идеей, что выделила из своих средств 100000 рублей, подав тем самым пример и для остальных доброхотов и, прежде всего, для своих фаворитов. Деятельность приюта была очень успешной. От приносивших детей просили назвать только имя младенца и сообщить, крещен он или нет. Вот почему всего лишь за 1765 год в Приют принесли почти 800 детей, что значило 800 спасенных жизней! В то время от детей не принято было отказываться, чадородие и плодовитость воспринимались, как дар Божий. Такие случаи, на первый взгляд, могли иметь место разве что среди знатных горожанок, которым необходимо было скрыть свою связь на стороне. И все-таки была еще одна причина, чтобы отдать младенца в Приют. Дело в том, что дети крепостных после рождения также считались крепостными, а согласно Уставу данного заведения каждый младенец считался от рождения свободным. Вот почему для многих крестьян сдача ребенка в Приют была единственным шансом подарить ему свободу.

1775 год был ознаменован созданием Приказов общественного призрения. По своим функциям они напоминали современные органы социальной опеки, но по своему масштабу они представляли "министерство благотворительности". В их задачи входили организация школ, приютов для сирот, богаделен, работных домов, дома для неизлечимо больных (прообраз современных хосписов) и для сумасшедших (смирительные дома). По сути, была создана государственная система, в которой Екатерина II сумела объединить все виды благотворительной деятельности.

Следует отметить, что некоторые идеи, заложенные в указе, явно опережали свое время. В частности, приютов для неизлечимо больных, в советское время не было. Таковых просто выписывали из больницы, и они угасали уже дома. К идее хосписов в нашей стране вернулись лишь в 1990 году. В настоящее время только в Москве их насчитывается 8, чего вполне достаточно для помещения неизлечимо больных. Идея хосписов активно развивается и на начало 2012 года их количество в России перевалило за 70. Остается только удивляться широте государственного ума императрицы, решения которой в вопросах благотворительности не потеряли актуальности до сих пор. благотворительность филантропический социальный попечение

Вместе с созданием новой государственной благотворительной системы всячески поощрялись любые формы частной благотворительности, однако жертвовать предписывалось в пользу действующих благотворительных учреждений во избежание попадания пожертвований в руки профессиональных нищих. Приказы общественного попечения представляли собой "верхний эшелон" общественной благотворительности. На местах же делами милосердия занимались поместные органы попечения, например, суд для сирот, дворянская опека и другие. В 1785 году через создание участковых попечительств, к благотворительности были привлечены и другие слои населения. Россия доросла до появления меценатства.

Князь Григорий Потемкин был выдающимся государственным мужем времен Екатерины II. Вся его жизнь и труды стали благом для России. Именно стараниями князя была ликвидирована постоянная угроза на южных рубежах России, которую ежегодно грабили хищные орды крымских татар. Он убрал с политической карты мира Крымское ханство, сделав степи древней Тавриды безопасными для простого русского землепашца, после чего его фамилия зазвучала иначе - Потемкин-Таврический. Вместе с этим князь считался выдающимся знатоком искусства. Как и многие из его современников, он активно собирал картины известных мировых художников, оставив после себя богатейшую коллекцию. Но больше всего он запомнился своей градостроительной деятельностью. При нем было основано множество городов на юге России, на его личные средства были возведено несколько храмов. Князь Потемкин-Таврический был одним из тех людей, благодаря которому время правления императрицы именуется не иначе, как "век золотой Екатерины".

Подводя черту под реформами в области благотворительности в правление Екатерины II, мы можем сказать следующее. Будучи немкой по происхождению, она всячески старалась облегчить жизнь своих новых подданных, благополучие которых для нее стояло превыше всего. О том, насколько нелицемерной была ее любовь к русскому народу, лучше всего говорит тот факт, что когда в 1775 году ей пожелали воздвигнуть памятник, на что было собрано свыше 50000 рублей, Екатерина II отвечала: "Для меня важнее возвести памятник в сердцах своих подданных, чем в мраморе". С этими словами она повелела отправить собранные деньги на организацию сиротских приютов.

Во время правления Екатерины II были проведены коренные преобразования в вопросе милосердия. В виде Приказов общественного призрения фактически было создано "министерство благотворительности", в рамках которого были объединены все ее виды: организация богаделен, устройство приютов, больниц, школ и училищ. Более того, идеи создания приютов для подкидышей и госпиталей для неизлечимо больных (хосписов) явно опередили свое время. И сейчас, 250 лет спустя, они вновь реализуются в Российской Федерации.

В то же время Православной Церкви при Екатерине II был нанесен сильнейший удар, от которого она так и не сумела оправиться. На экономической самостоятельности Церкви был поставлен крест, однако полученные в ходе секуляризации церковных земель средства позволили осуществить реформу всей системы благотворительности, которая в последующее время доказала жизнеспособность многих своих идей.

Восемнадцатый век можно бы назвать счастливым для России: как в начале его, так и в конце, престол занимали лица несомненно отмеченные печатью государственного гения и в равной мере имеющие право на присвоенные им наименования "великих". По духу своей деятельности, по желанию, не оставшемуся пустым звуком, возвеличить Россию не только блеском внешних побед, но и широтой экономических преобразований, и, выражаясь языком современных дипломатов - ввести ее в концерт европейских держав, Екатерина II явилась истинной преемницей Петра I.

Крупное значение законодательно-благотворительной деятельности Петра Великого, в общем, достаточно выяснено. Позволю себе в настоящее время набросать картину деятельности в этом отношении Екатерины Великой, причем в виду наличности двух слагаемых в вопросе о призрении - борьбы с профессиональной и притворной нищетой и помощи действительной нужде, рассмотрю отдельно каждое из этих слагаемых, обратившись прежде к первому.

В "дополнении к Большому Наказу", в ст. 560, выражается мысль, начинающая только в наше время входить в сознание общества, о двойственной задаче благотворительности и тех элементов, равнодействующей коих является истинное призрение. В указанной статье изложено, что нищие "привлекают к себе попечение… во-первых в том, чтобы заставить работать просящих милостыню, которые и руками и ногами своими владеют, а притом чтобы дать надежное пропитание и лечение нищих немощным". Следовательно, признаком деления нищих взята их работоспособность: для нищих трудоспособных нужна помощь трудом, работою, трудовая помощь, а для нищих, потерявших способность к труду, - "пропитание и лечение", т.е., то, что я называю "чистой благотворительностью". Однако, следует заметить, что текст статьи, вносящей совершенно правильную классификацию, несколько не полон: способными к труду признаны лишь владеющие руками и ногами; но ведь владение конечностями не служит еще непременным признаком работоспособности, и посему на терминологию разбираемой статьи следует смотреть, как приблизительную, примерную, а не исчерпывающую; к тому же, статьей упущены из виду меры предупредительной благотворительности, при значительном развитии коих, конечно, сократится необходимость и в трудовой помощи, и в чистой благотворительности; сверх сего, как будто оттеняется большее значение борьбы с нищетой по сравнению с помощью ей, и обе равнодействующие признаются как бы неравнозначащими: помощь является как бы придатком, дополнением к борьбе.

Нищенство в виде испрашивания подаяний рассматривается, как явление, запрещенное законом. Указом от 8 октября 1762 г. "накрепко подтверждено", чтобы "нищие в Москве для прошения милостыни по миру отнюдь не ходили, а на улицах и перекрестках не сидели" 1 . Указом от 26 февраля 1764 г. вновь подтверждено, чтобы "никто ни под каким видом по улицам не шатались, и милостыни просить не отваживались", для чего "всем полицейским командам, в силу указов, наиприлежнейшее иметь осмотрение". Забранные, или, по выражению указа, "взятые" главной полицией в прошении милостыни "разнаго звания люди, до надлежащаго об них разсмотрения" дела, получали "кормовыя деньги, по 2 коп. каждый", из средств коллегии экономии. Указом от 27 февраля 1772 г. опять предписывается Московской полицмейстерской конторе "собирающих милостину и праздношатающихся чрез частных офицеров ловить". Однако, нищенство и бродяжество, по-видимому, не прекращаются; требуются новые мероприятия: "праздношатающиеся", кроме жителей самой Москвы и Московского уезда, определяются в "нижние служители Московской полиции"; на выборных старост и сотских, виновных в допущении экономических крестьян к прошению милостыни, налагается, с каждого пойманного нищего, двухрублевый штраф, который шел на содержание работного дома; в круг обязанностей городничего включена, между прочим, обязанность иметь наблюдение за тем, чтобы нищих, "буде работать могут, заставить чинить улицы и мосты вместо наемных обывателями, за что обыватели дадут им дневную нужную пищу". Наконец, учреждаются работные дома. В Москве под работный дом для мужчин был назначен "состоящий за Сухоревою башнею прежде бывший карантинный дом", где "призреваемые ленивцы могли бы употребляться к работам" по пилению дикаго камня на казенныя и партикулярныя строения", а под работный дом для женщин - Андреевский монастырь, где женщины должны были привлекаться к "прядильным работам; ежедневная рабочая плата призреваемых была определена в 3 коп.". Рабочий дом в С.-Петербурге повелено устроить непременно к 1 мая 1781 г., в этот дом повелевалось отсылать, шатающихся в Петербурге в прошении милостыни и работою могущих прокормиться"; нишенствующих же по уездным городам надлежало отправлять "на Ямбургскую суконную фабрику, или на другия работы"; помещение для рабочего дома в С.-Петербурге было отведено на Васильевском острове, в прежних зданиях богаделен. Подобные же рабочие дома надлежало устроить и в прочих губерниях.

Как видно, в ряду законодательно-благотворительных мероприятий, трудовая помощь, как одно из средств борьбы с нищетой, завоевывает все более и более значительное место. С полною определенностью в рассуждении о мануфактурах Екатерина II пишет, что "особливо же надобно занимать работаю праздношатающихся в больших городах". А еще в XVII веке безразборчивая подача милостыни всякому нищему была обычным явлением: беспристрастный язык писцовых книг наивно передает, что, например, в городе Муроме в 1637 г. "люди бедные ходящие кормятца своею работою, а иные питаютца Христовым именем", в предположении, что оба вида добывания средств к жизни одинаково законны; в писцовой книге города Углича 2 на ряду с записью: "да у Филиппьевскаго мосту богадельная изба на посадской земле… а в ней живут нищие, кормятся широким подаянием", встречаются записи совершенно другого значения: "против Никольских ворот церковь святителя Николая… да церковной… земли… тридцать сажень… а на ней живут нищие и оброк платят Ростовскаго митрополита дьяку Алексею Устинову", или "церковь Рождество Христово… а на той церковной земле живут богадельные нищие из оброку". Словом, древняя Русь не различала форм благотворительности.

Совершенно иное замечается в характере русской благотворительности в XVIII веке. Сперва начинается преследование бродяжества и нищенства в Москве; при Екатерине II это запрещение распространяется на все губернские города, "ибо скитающиеся за милостынею не в одной здешней губернии находятся, но есть таковы, как всякому известно, везде довольно"........

Однако, относительно применения Екатериною II трудовой помощи следует сделать несколько пояснений. Во-первых, рабочие дома учреждались лишь в губернских городах, а "шатающиеся" в уездных городах должны были отсылаться "на фабрику или подобное тому место", где нищие, хотя и могли бы получить работу, а, следовательно, и избавиться от нищеты, но попадали, однако, в коммерческо-промышленное заведение, а не в благотворительно-воспитательное; во-вторых, рабочие дома и мануфактуры предлагали своим рабочим лишь заводско-фабричный или кустарный труд, а, следовательно, благотворительно-земледельческие колонии, как заведения трудовой помощи, были, по-видимому, упущены из виду; в-третьих, рабочие дома того времени не имели существенного признака современных домов трудолюбия, - в них отсутствовало условие временности призрения, ограниченности его известными сроками, а посему правительство, даже принимая во внимание зачаточное состояние обрабатывающей промышленности тогдашней России и недостатка рабочих рук, брало на себя едва ли посильную задачу - отыскание работы всем ее не имеющим; в четвертых, рабочие дома, учреждаемые по одному на каждую губернию и подчиненные местному губернскому органу - приказу общественного призрения, не имели объединяющего центрального управления, отсутствие коего, быть может, желательное в деле частной благотворительности при известной доле местничества и самолюбия частных обществ, было, между тем, здесь необходимо и по самой сложности трудовой помощи, и по новизне ее применения в России; наконец, основываемые рабочие дома "для наказания виновных", совершенно отличные по своим целям от рабочих домов, как благотворительных учреждений, кажется, совершенно излишне отнесены в ведение одного и того же приказа, с одной стороны отвлекая его от прямых благотворительных задач, а другой, неминуемо внося некоторую путаность в назначение этих различных учреждений.

Являясь таким образом убежденной сторонницей трудовой помощи, Екатерина II стремилась применять, между прочим, и один из видов этого рода помощи - общественно-благотворительные работы. Следует, впрочем, оговориться, что Екатерина II допускала, по-видимому, денежную помощь лицам, действительно нуждающимся, как это можно заключить из этого, что городовой маклер был обязан, между прочим, в определенные сроки раздавать кружечный сбор тем, кои "не могут приобретать работою свое пропитание".

"Хотя человеческое сердце и может делать многое, - говорит профессор Исаев, - но пауперизм - слишком важное явление, слишком тесно связанное со строем хозяйственной жизни, чтобы общество могло предоставить его ведению только сердца и отказаться от воздействия на него нормами закона". Если нужна поэтому организация вообще в благотворительном деле, то она нужна, она безусловно необходима при общественных бедствиях, являющихся, между прочим, одной из причин нищеты, притом нищеты не единичной, а массовой, нищеты целой местности. И здесь должна явиться, для спасения населения, не только одна чистая благотворительность в виде, например, обыкновенной раздачи денег или материалов, в безвозвратное пособие или в ссуду, но и трудовая помощь, в виде общественных работ, - и к тому же в несравненно большем объеме, чем вышеприведенное денежное вспомоществование.

Как бы сознавая справедливость библейского изречения - "благовременная милость во время скорби, как дождевыя капли во время жары", Екатерина II применяла оба указанные вида благотворительной помощи при тех нередких народных бедствиях, которые постигали при ней Россию.

В 1768 г., после пожара в Астрахани, было повелено выдать погорельцам строительные материалы в ссуду на десять лет без процентов. Указом от 6-го июня 1763 г. предписывалось, вследствие Московского пожара, во время которого "кроме казеннаго строения, одних обывательских домов погорело 852, да людей 33 человека", выдать погорельцам в ссуду сто тысяч рублей без процентов на 10 лет, а кроме того, на сто тысяч рублей "заготовить для каменнаго строения принадлежащих материалов" и, "купя на мимоидущих барках на год хлеба, выдать безденежно одним тем, кои работать не в состоянии, потому что прочие, которые еще в силах, могут прокормиться своими трудами, особливо при будущем ныне тамо не малом строении". В этом указе обращает на себя внимание признание необходимым употреблять, в видах противопожарных, вместо дерева - камень; с благотворительной же точки зрения он заслуживает замечания о том подчеркнутом различии, которое в нем проводиться между помощью неспособным к труду и работоспособным. Следующим указом, от 26-го октября 1771 г., повелевалось, с целью "доставить благозаслуженное пропитание и истребить праздность, всяких зол виновницу", определить нуждавшихся "к работе по увеличению камер-коллежского рва"; ежедневное вознаграждение за труд было определено для мужчин в 15 коп., а для женщин - в 10 коп., выходившим же на работы с собственными инструментами указанная заработная плата увеличивалась на 3 коп.; главным руководителем работ был генерал-поручик, сенатор и кавалер Мельгунов. В разбираемом указе ясно выражен взгляд на леность, как на "виновницу всяких зол", и на трудовую помощь, как на помощь, доставлявшую не позорное или недостойное, но "благозаслуженное пропитание". Указом от 2-го декабря 1774 года, данным на имя Воронежского губернатора Шетнева, приказывалось, с целью доставить трудовую помощь пострадавшему от неурожая населению, "зачать делание рвов около… городов, за умеренную денежную или хлебную из казны плату, всякому полу и возрасту людей, ибо кто не может рыть землю, тот носить оную будет"; для того, чтобы не поколебать организовываемой трудовую помощью экономического равновесия не постигнутого бедствием прочего населения, признавалось необходимым пояснить, что "таковыя работы должны быть добровольны, отнюдь не нарядом и не с такою огласкою, чтобы из изобильных мест… работники стекались". В приведенном указе как бы оправдывается общедоступностью выбранный род работы. Моровая язва 1771 г., внесшая большое опустошение в Московское население и, естественно, сильно расшатавшая строй общественной жизни, не осталась, весьма понятно, без внимания законодательной власти: указом от 15-го ноября 1771 г. "простой и никакого рукомесла не имеющий народ" привлечен к общественным работам по увеличению "с довольною платою", камер-коллежского вокруг Москвы вала.

Эти примеры с достаточною очевидностью говорят в пользу того заключения, что общественные работы начинают более и более применяться в качестве благотворительно-трудовой помощи. В законодательных распоряжениях Екатерины II ярко сквозит желание ввести в сознание населения взгляд на необходимость оказания помощи посредством труда. Далекая от законоположений Кая Гракха, установившего, как известно, продажу гражданам пшеницы ниже ее стоимости, или Клодия, пошедшего еще далее и допустившего безвозмездную раздачу хлеба, Екатерина Великая была гораздо ближе, по духу своего государственного воззрения, к гению труда, Петру Великому, с его изречением - взятым, кстати сказать, из священного писания: "праздный человек да не ясть", - с изречением, которое могло бы быть поставлено лучшим эпиграфом к биографии этого замечательного царя-труженика. России надлежало бороться с нищенством, надлежало даже при общественных бедствиях применять благотворительную помощь условно, трудом. Иначе и России грозила участь Рима, где, как известно, даровая раздача хлеба обходилась в 73 г. до Р. Х. в 10 миллионов сестерций (700.000 р.), а в 460 г. по Р. Х. - в 77 миллионов сестерций (5.300.000 р.), а каждый нищий, число коих достигало при Цезаре громадной цифры в 320.000 человек, добыв при условии занесения в список бедных, тессеру (иначе говоря, узаконенный патент на бедность), ежемесячно получал по 5 мер пшеницы из магазинов, а впоследствии - со времени Септимия Севера, еще масло, и со времени Аврелиана, кроме того свинину.

И Екатерина II применяла среди других благотворительных мер и общественные работы. След этого остался в вышеприведенных указах, большею частью вошедших в Полное Собрание законов. Но, строго говоря, весьма неправильно было бы строить свои заключения, только основываясь на этом памятнике, бесспорно сохранившем - спешу оговориться - драгоценнейшие черты по истории юридического и экономического быта прежней России. Не говоря уже о том, что полное собрание законов не отличается полнотой, оно, взятое в отдельности, может, в большинстве случаев, показать лишь стремление правительства к достижению той или иной цели и преподаваемые им с этой целью указания. Будучи же поставлено в связь с другими документальными известиями, беспристрастный язык коих, как язык очевидца, передает, в какой мере и при каких обстоятельствах получало действительное осуществление то или другое правительственное мероприятие, Полное Собрание законов является первостепенным источником. Сопоставление указываемых двух историко-юридических источников дает возможность выяснить, например, любопытные вопросы о том, насколько по известному предмету общественное мнение шло впереди законодательной деятельности или, наоборот, отставало от нее, насколько были удобоисполнимы предначертания правительства или, наоборот, теоретичны, насколько, наконец, они являлись злобой дня и санкционировали то, что уже применялось в действительности, вошло, так сказать в обычное право населения.

Обращаясь к тем немногим, имеющимся у меня под руками, данным о том, как было приводимо в исполнение распоряжение о благотворительно-общественных работах, можно все-таки сообщить несколько не лишенных интереса сведений.

В 1774 г. неурожай постиг Шацкую провинцию; последовало распоряжение о немедленном начатии земляных работ вокруг городов, допуская к работе лишь действительно нуждавшихся и притом жителей только своего уезда, "для доставления нужду терпящим средства к пропитанию и дабы они не рассеялись по другим уездам"; работы заключались в проведении рва и насыпке вала; в Темникове работами заведовал уполномоченный от воеводской канцелярии солдат Григорий Буханов; расплата производилась понедельно, хлебом - натурою, а на обувь и соль - деньгами; перебывало на работах 3.120 взрослых и 1.861 малолетних; по ограниченности средств, уделенных на работы, они оказали, в общем, слабое вспомоществование: на целый уезд было израсходовано 712 четв. хлеба и около 300 рублей деньгами. Конечно, это была лишь первая проба, первый опыт и, как таковой, он может быть признан удовлетворительным; поэтому, неудивительно, что с высоты престола эта попытка была одобрена и указом от 14 января 1776 г. предписывалось, в случае неурожаев, принимать "способ, который по Всевысочайшему Ея Императорскаго Величества благоизобретению действительным опытом утвержден в Воронежской губернии при городах, Троицком, Темникове, Верхнем и Нижнем Ломове и Наровчате и при населенных около Саратова иностранных колониях, состоящей в учреждении работать в ближайших уездных городах деланием рвов и земляного… за умеренную денежную или хлебную из казны плату вала". Эта хлебная помощь, применявшаяся еще слабо и в ограниченном объеме, составляла, однако, шаг вперед в деле благотворительности. Невольно, по этому поводу, припоминаются слова Monnier: "наука, законодательство, искусство, письменность, - все совершенствуется и развивается в мире; Бог допускает, чтобы точно так же улучшилось искусство благотворения, чтобы благотворительность, подобно торговле, открывала тысячи путей своего распространения и чтобы человек умножал свои душевные достоинства, как умножает он и свои знания".

______________________________

Припомнив страннолюбие 3 древнерусского общества, доходившее до того, что даже на иконах, например, Преподобного Сергия, святитель изображался с хартией в правой руке, на которой было написано - "имейте любовь не лицемерную и страннолюбие", станет с одной стороны понятным распространенность бродяжества в древней Руси, а с другой стороны и необходимость той борьбы с нищенством, как отхожим промыслом, которую volens-nolens должно было начать законодательство при все увеличивающимся бродяжном нищенстве. Позволю себе здесь, между прочим, заметить, что бродяжество могло развиться не только от страннолюбия первобытных обществ 4 , но и в силу того, по остроумному объяснению Мордовцева, обстоятельства, что "в первобытном человеческом обществе все члены его должны быть и звероловами, и пастухами, и земледельцами… равным образом все они должны быть воинами… понятно, для неспособных к физическому труду, оставался лишь умственный"; отсюда бродящие русские калеки, распевающие сказанья про старину, или древнегреческие слепцы, вроде Гомера, слагающие рапсодии.

Как бы то ни было, но правительству следовало принять запретительные меры против бродяжества. И, действительно, устанавливается мало по малу довольно строгая паспортная система: для свободного проживания в столице требуется предъявление "прокормежнаго письма". Из документальных данных, относящихся к 1728 году, можно составить себе некоторое об этом понятие. Так, у крестьянина Кирилло-Белозерского монастыря Семена Мукина бывшее у него покормежное письмо сгорело во время пожара пеньковых амбаров, где он работал, и его без паспорта никто не принимал "ни на работу, ни на прожитье": митрополит Питирим довольно часто выдавал лицам, потерявшим прокормежные письма, временные виды на жительство; потеря же писем была не редкостью: Суздальского девичьего монастыря села Новоселка крестьянин Артемьев, работавший с детьми на барке с плитным камнем, утерял письмо "во время шторма". Всречались и подложные покормежные письма, выданные, например, за незаконной подписью бывшего дьяка Вологодского архиерея Феодора Тихомирова. Любопытен один эпизод с покормежным письмом: проживал на Охте, в течение восьми лет, Яков Васильевич; к нему прибыл из провинции брат Гавриил, крестьянин Воскресенского монастыря; для явки паспорта в Синодальной канцелярии (т.е. по-современному, прописки), братья вышли из дому, направились к Неве, но, за неимением денег для уплаты за перевоз, Гавриил остался на правом берегу Невы, а переправился через реку один Яков, который, явившись с паспортом Гавриила в Синодальную канцелярию, предъявил его там, назвавшись Гавриилом; паспорт был найден подложным, началось расследование дела и оба брата понесли наказания, были биты кошками, а Гавриил, кроме того, выслан из Петербурга, причем в вину им было поставлено: Якову - то, что он назывался не своим именем, а Гавриилу - то, что он, зная свой "порок", не явился в канцелярию лично…

Екатерина II как бы прикрепила бедность к месту и указом от 19 декабря 1774 г. вменила в обязанность "всякому, имеющему далее 30 верст от жительства своего отлучиться, должно иметь печатный плакатный паспорт, да и то, если он не для прошения милостины, но для какой-нибудь работы".

______________________________

В разумном понимании пользы трудовой помощи, Екатерина II сознавала в то же время необходимость организации общественной благотворительности. Блестящим памятником ее законодательной в этом отношении деятельности являются "приказы общественного призрения".

Установление этих административных органов благотворительности относится к 7 ноября 1755 года, когда был опубликован указ "Учреждения для управления губернии Всероссийской Империи"; двадцать пятая глава этого замечательного указа целиком посвящена положению "о приказе общественного призрения и его должности".

Приказ общественного призрения учреждался по одному на каждую губернию, в составе председателя - местного губернатора и членов - двух заседателей верхнего суда, двух заседателей губернского магистрата и двух заседателей верхней расправы, где последняя имелась; кроме сего, в случае встретившейся в том надобности, на заседание приказов могли приглашаться, на правах совещательных членов, уездной дворянский предводитель и городской голова. В заведывание приказа входили: школы, учреждения для сирот и больных, богадельни, дома для неизлечимо больных и для сумасшедших, а также работные и смирительные дома. Приказы подчинялись непосредственно Императрице. В виде первоначальных денежных фондов было отпущено каждому приказу из губернских сумм по 5,000 рублей, причем суммы эти, для увеличения средств, разрешалось отдавать в ссуду под залог недвижимого имущества, при условиях нахождения такового в той же губернии, на срок не более года и в размере от 500 до 1,000 рублей "в одни руки". По заведыванию школами вменено в обязанность изъятие телесных наказаний для детей; больницы надлежало строить "вне города, но близ онаго, вниз по реке, а отнюдь не выше города, но близ"; богадельни указывалось строить отдельно для мужчин и отдельно для женщин; учреждение, помимо больниц, самостоятельного дома для неизлечимо больных признавалось необходимым в том вполне справедливом соображении, что "случаются болезни таковыя, кои по существу своему бывают неизлечимы и в госпиталях или больницах число неизлечимых неимущих занимать будет места без пользы тех, кои, будучи одержимы временными болезнями, могли бы получить пользованием излечение в госпиталях или больницах"; в виде примерных работ, кои могли бы быть введены в работные дома, указывалось для Москвы - "каменья плит", а для прочих мест - "приготовлять лен или прясть"; наконец, относительно смирительных домов было изложено, что туда могли помещаться, между прочим, непослушные дети, порочные люди, "раззорители" (по современной терминологии, расточители), по повелению губернатора, или по заявлениям помещиков, хозяев, родителей или трех родственников, обязанных точно указывать обстоятельства, побуждавшие их прибегать к помощи смирительных домов; сравнительно строгий режим смирительных домов явствует из разрешения налагать на "роптивых и непослушных" телесные наказания, заключавшиеся в нанесении ударов плетью, однако в количестве не более трех за один проступок, или в заключении в "темную тюрьму" на одну неделю, или же, наконец, в посажении "на хлеб и на воду" на три дня. Помимо указанных благотворительных заведений не возбранялось вводить и другие, какого-либо иного типа. Заседания приказов были ограничены временем с 8 января до страстной недели.

Для выяснения значения учреждений приказов общественного призрения и той роли, которую они сыграли в развитии русской благотворительности, прежде всего следует припомнить авторитетные слова профессора Исаева. Являясь непоколебимым защитником обязательного общественного призрения, Исаев приходит к этому выводу из нескольких соображений; по его остроумному замечанию, человек, во-первых, весьма часто впадает в нужду, благодаря тем условиям общественной жизни, которые созданы не им и изменить которые он не в состоянии; во-вторых же, общественное призрение не принимает формы плодов не охраняемого дерева, с которого их мог бы без ограничения урвать каждый прохожий, и потому, при наличности ограничительных мероприятий, общественное призрение не может располагать к праздности. В то же самое время - спешу оговориться - профессор Исаев не умаляет значения и частной благотворительности: по его же словам, последняя, "ведомая из любви к делу, способна к гораздо более тонкому исцелению всех разновидностей нужды".

Поэтому сама попытка организовать общественное призрение заслуживает полного внимания и одобрения. Кроме сего, разбираемое законодательное мероприятие Екатерины II отличается многими достоинствами: весь задуманный строй общественного призрения был проникнут началом гуманности - телесные наказания были допущены лишь в смирительных домах, а безумные признавались подлежащими призрению в специально-устроенных для сего заведениях; далее, система отличалась стройностью и предусматривала целую сеть благотворительных учреждений; начало централизации отсутствовало, а это могло со своей стороны способствовать к возникновению соревнования одних губернских властей с другими и тем споспешествовать делу устроения призрения; к участию в благотворении были привлечены лица, вполне материально обеспеченные, что клонилось к уменьшению расхода на содержание личного состава и служило залогом более обеспеченного расходования и хранения благотворительных денежных сумм; наконец, разрешение приказам заняться, помимо благотворительных задач, еще и финансовыми операциями по поземельному кредиту давало возможность осуществить общественную благотворительность, требующую вообще особенно значительных денежных средств, без особых, материальных жертв со стороны правительства.

Но при безпристрастном анализе института приказов общественного призрения, нельзя не сознаться в том, что обстоятельства, способствовавшие улучшению постановки благотворительного дела, в то же самое время влекли и невыгодные для сего последствия. При отсутствии центрального органа, приказы могли идти в разброд и совершенно непроизвольно тратить свои силы на разрешение таких вопросов, удовлетворительный ответ на которые уже найден кем-либо другим; неимение какого-либо, по крайней мере, контролирующего или инспектирующего органа должно было сказаться также не в смысле выгоды вводимой системы; лица, входившие в состав приказов, невольно вносили в живое дело благотворения элемент бюрократизма, всегда несколько мертвого и склонного к канцелярскому формализму; в состав этих приказов, носивших строго светский характер, не были привлечены духовные лица, а их присутствие могло бы соединить церковную благотворительность со светской и, во всяком случае, повлиять к уничтожению розни между этими двумя родами благотворения; не был привлечен к деятельности призрения и неслуживый элемент из опытных местных деятелей на поприще благотворительности, а между тем, принимая во внимание территориальность системы приказов, этот именно элемент являлся несравненно более местным, чем меняющийся, "кочующий" состав чиновников; ограничение времени заседания приказов приблизительно тремя месяцами в году, естественно тормозило дело; наконец, следует представить всю сложность поставленной приказам задачи, усугубляющейся еще приемом под залог поземельной собственности, чтобы выразить удивление тому, как не пали под бременем этой задачи приказы, имевшие должностными лицами людей, уделявших делу благотворения лишь свой служебный досуг и невольно обреченных обращать дело призрения не в профессиональное, а любительское.

Все изложенное, конечно, объясняет существование двух противоположных мнений о приказах общественного призрения. Оба мнения в равной мере и справедливы, и не справедливы. Одни исследователи утверждают, что "приказы не оправдали возлагавшиеся на них надежды, за сложностью работ" 5 , что "приказы сделали многое по части больниц, но мало по части борьбы с нищетой" 6 . Другие же делали совершенно обратный вывод; преосвященный Антоний, современник введения приказов, в речи, произнесенный им 15 декабря 1779 г. при открытии Нижегородского наместничества, говорил: "Отныне стекания недужных, поверженных на распутьях, не услышим, ибо отверсты им живоносныя врачебницы; что увидим и услышим? увидим нищету в удовольствии; сирот честными гражданами; недужных веселыми, скачущих ногами и славящих Бога"; встречается и такой патетический возглас: "Екатерина не обременила народа новыми налогами 7 … изобрела средство совершенно новое… доход от оборота денег на банковом положении" 8 ; защитники такого мнения приводят в подкрепления своих заключений то соображение, что уже во 1803 г. капиталы и вклады приказов общественного призрения составляли около 9 миллионов рублей, в 1810 г. - около 18 мил. руб., в 1820 г. - около 36 мил. руб., в 1830 г. - 82 мил. руб., а в 1839 г., когда помощью общественного призрения пользовались 123000 человек, собственные средства приказов превышали 51 мил. рублей, а сумма вкладов - 98 мил. руб.

Конечно, и сама Екатерина II не смотрела на учреждение приказов общественного призрения, как на последнее слово благотворительного вопроса, понимая, как она писала по другому поводу, что невозможно "разделить… равно богатства, как монахом за трапезой хлеб делят" законоположение нуждалось в дополнении…

Введение в действие приказов совершалось постепенно. Первым приказом был открыт Новгородский - в 1776 г., а через два года в 1778 г. открылся второй - Тверской; на трехлетие 1779 - 1781 гг. падает открытие большей части приказов, в последний год царствования Екатерины - Волынский, Минский и Подольский. Таким образом, приказы были учреждены в царствование Екатерины в сорока губерниях из пятидесяти.

Принимая во внимание все вышеизложенное, по-видимому, следует склониться к мысли о признании учреждения приказов, как органов общественного призрения, актом большой государственной важности. Если общественное призрение не расцвело тем пышным цветом, надежду на который подавали ее первые отростки, первые бутоны и не обратило Россию, подобно Англии, в страну по преимуществу общественной благотворительности, то в этом, быть может, виновата после-Екатерининская деятельность, не вносившая в первоначально-набросанный эскиз необходимых поправок и дополнений. Помирить же два враждебных лагеря - приверженцев приказов и их противников можно, пожалуй, остроумным замечанием профессора Брикнера: "не только готовые и законченные результаты законодательной и административной деятельности правительств должны сделаться предметом исторического изложения, - но достойны внимания и дух, высказывающийся при таком труде, направление, в котором совершаются реформы, благие намерения, которыми руководствуются деятели".

______________________________

В заключении разбора вопроса о мероприятиях Екатерины II по борьбе с нищенством, следует упомянуть, хотя бы в двух словах, о совершившемся при ней почти совершенном закрытии "убогих домов" и прекращении "божедомской" благотворительности. Представляя кладбища для бедных, убогие дома с "божедомской" благотворительностью сыграли свою своеобразную роль в историии русской жизни и дожили до XVIII века. Еще в это, столь близкое к нам, время "божевик" являлся должностным лицом, назначавшимся магистратом для погребения при убогом доме тех, которые погибли насильственною смертью, или в так называемое одночасье, а также и тех, по смерти коих их дети отказывались, за нищетою, от их погребения. В Бессарбской области около этого же времени также существовали "гробокопательские цехи"; эти цехи, исстари учрежденные, состояли из людей, называвшихся "чоклами" и посвятивших себя цели "подбирать на стогнах и распутьях больных странников и отводить в госпиталь, погребать умерших разнаго звания и состояния людей без платы и смотреть за больными во время опасных болезней"; подобные цехи являлись остатками византийских погребателей или могильщиков (fossarii copitae), появившихся еще при Константине Великом или его сыне Констанции; сперва члены цехов погребали только мучеников и составляли род церковно-служителей, а потом распространили свою помощь и на всех нуждавшихся в ней; число членов при Константине Великом и первых его приеемниках достигало 1100 человек, Гонорий и Феодосий уменьшили их до 950, а Анастасий довел их до 1100 человек. В 1747 г. последовало в России распоряжение об удалении из городов убогих домов. А в 1771 году - убогие дома совсем закрыты. С закрытием же убогих домов прекратилась и та милостыня, о которой Снегирев писал: убогих отвозили в убогие дома, куда ежегодно в четверг на троицыной недели собирался народ с гробами, одеждами и саванами для мертвых, погребал мертвых и раздавал милостыню живым нищим.

Собственно говоря, божедомская благотворительность имела двойственный характер. С одной стороны в более раннее время, при узко-религиозном значении вообще благотворительности, она имела большое государственное значение, так как, без ее помощи, в больших городах оставались бы долгое время не похороненными трупы бедняков и лиц, умерших от какой-либо эпидемической болезни. С другой же стороны, при благотворительности, толкуемой в смысле политико-экономической задачи, она, действующая из религиозных побуждений, относилась, по своему происхождению, к благотворительности церковной. Посему, если в древней Руси к божедомской благотворительности примешивался отчасти оттенок политико-экономический и она стояла выше среднего уровня состояния тогдашней благотворительности, то в ХVIII веке, при преобладании экономического значения благотворительности, она, примешивая к благотворительности религиозный характер, обратилась в нечто архаическое, в пережиток прежних времен. И нет ничего удивительного, что при новом направлении благотворительности, эта безразборчивая раздача милостыни при похоронах сама собой осуждалась на вырождение, и во всяком случае ее уничтожение должно быть отмечено, как признак все более возраставшего значения экономической благотворительности.

Обращаясь к разбору второго слагаемого благотворительной деятельности, - к вопросу о благотворительной помощи, следует прежде всего остановиться на учреждении воспитательных домов.

Ссылаясь на пример западно-европейских стран - Голландии, Франции и Италии, генерал-поручик Бецкий представил в 1763 г. императрице "генеральный план" об устройстве в Москве воспитательного дома для призрения незаконнорожденных детей. Переданный на заключение трем сенаторам и действительным тайным советникам князю Якову Шаховскому, Никите Панину и гр. Миниху доклад Бецкого и мнения указанных сенаторов удостоились полного Высочайшего утверждения, и 1 сентября последовал Высочайший манифест об учреждении в Москве воспитательного дома. Гуманное мероприятие встретил сочувствие в передовых людях; Ломоносов писал по этому поводу: "блаженство общества вседневно возрастает"; Державин, обращаясь к Бецкому, восклицал: "ты милосердья полн, любви, спасал, хранил, учил, питал", а князь Потемкин отозвался, что "пером И.И.Бецкого водит человеколюбие". В массе же простого народа учреждение воспитательных домов не встретило особого сочувствия, что, конечно, объясняется предубеждением народа против незаконнорожденных; так что Синод был принужден разослать по церквам манифест, в двадцати тысячах экземплярах, с целью "содействовать благому начинанию императрицы". Закладка здания дома происходила 21 апреля 1764 г., в день рождения государыни; в день открытия было принесено девятнадцать младенцев; про первых из них было записано: "№ 1, Екатерина, по крестному отцу Алексеева, найдена в приходе Богоявления; № 2, Павел, по крестному отцу Петров, найден в Немецкой слободе"; имена этим младенцам, кстати сказать, вскоре умершим, были даны в честь самой императрицы и наследника.

Учреждение в Москве воспитательного дома нашло себе подражание в устройстве подобных же домов и в других городах. Указом коллегии экономии повелевалось "состоящих в ведомствах коллегии экономии в Нижнем Новгороде на нижнем базаре прежде бывших архиерейский дом с церковью и под нею покоями и со всем двором… отдать в Московский воспитательный дом для приему и воспитания в Нижнем Новгороде приносимых детей". Вскоре Бецкий, назначенный главным попечителем Московского воспитательного дома, предоставил новый доклад о "желательности учредить здесь в С.-Петербурге воспитательный дом", для которого находил "за способное место по берегу Невы реки, что прежде именовался Смольный запасный двор"; на этот доклад Екатерина II положила резолюцию: "быть по сему, а на доброе начинание 5,000 рублей возьмите из Кабинета". Из указа от 6 сентября 1772 г. видно, что открытие С.-Петербургского отделения Императорского воспитательного дома состоялось и в состав его совета входили: директор полковник Иван Моллер, духовник Ее Императорского Величества протопресвитер Иван Панфилов, лейб-гвардии оставной капитан-поручик Иван Левашов. Про прием первого ребенка было записано: "по полуночи в 10-м часу принят младенец; приносящая женщина объявила: крещена, имя дано Авдотья, по крестному отцу Михайлова, дочь Юдицкая, род. в 1770 г. в июле месяце, на ней крест оловянный, на алой ленте … рубаха холстинная, шапочка голубая, обложено блондою; природных пятен и знаков нет". Следующих два ребенка были тоже женского пола, и лишь четвертый принесенный ребенок был мальчик. Указом от 27 ноября 1773 г. дозволено в г. Осташкове, под присмотром тамошнего магистрата, "завесть дом для воспитания найденных и родителями оставленных обоего пола младенцев".

Забота правительства не ограничивалась, однако, одним лишь призрением незаконнорожденных; его цели были несравненно шире: как следует из 2 и 3 частей "Генерального плана Московского воспитательного дома для приносимых младенцев дома" И.И.Бецкого, дополнительно представленных в виде его доклада к членам опекунского совета (каковыми в 1767 г., были Н.Панин, гр. Эрих Миних, кн. Александр Голицын, гр. И.Чернышев) и вошедших в указ от 11 августа 1767 г., предполагалось "заводить в принадлежащих сему дому местах мануфактуры, фабрики, до художества и ремесла касающиеся, употребляя к тому искусных ремесленников и фабрикантов… у которых бы питомцы учились основательно мастерствам". Подобной мерой, помимо прямой цели - ремесленного воспитания призреваемых доказывается еще и желание распространения в России фабричного производства; кстати здесь отметить, что лишь в начале на должность учителей-мастеров допускалось назначение иностранцев, а впоследствии их надлежало заменить наиболее даровитыми бывшими питомцами.

Бесспорно воспитательные дома были учреждениями дорогими, требовавшими на свое обзаведение и текущее содержание больших денежных средств. Средства эти составлялись из доброхотных подаяний. Был установлен особый кружечный сбор; на выставленный в церквах кружках была сделана красноречивая надпись: "благочестивая и человеколюбивая монархиня наша, Ея Величество, храняй заповедь Божию, устрои дом, для воспитания младенцев, с Христом изрече им слово евангельское: и вы живи будете". Сама Императрица пожертвовала на устойство дома 100,000 руб. единовременно и отпускала на содержание его ежегодно по 50,000 руб. Частные лица также вносили на этот предмет деньги; на воспитательный дом в Москве, в первые 5 лет его существования поступили пожертвования от гр. Бестужева-Рюмина - 7,421 руб., Глебова - 2,326 руб., гр. Сиверса - 1,000 руб., Панина - 1,466 руб., Нарышкина - 1,307 руб., Скабронского - 1,300 руб., Строганова - 2,300 руб., кн. Голицына - 2,300 руб., кн. Долгорукого-Крымского - 1,800 руб., всего 20,220 руб.; Демидов поручил взыскать 20,000 руб. с князя Оболенского, уступив взыскать со всей суммы в пользу воспитательного дома 3%; сам Бецкий из 400-тысячного оставшегося после его смерти капитала завещал 163 тысячи рублей воспитательному дому. С целью поощрения жертвователей была установлена выдача им медалей и, кроме того, жаловались чины камергера от коллегии лицам, вносившим ежегодно по 600 руб., и коллежского коммиссара - вносившим единовременно не менее 100 руб.; однако приток таких частных пожертвований был весьма ограничен: как следует из сохранившихся данных, чина камергера от коллегии за пожертвования никто не получил, а чин коллежского коммиссара получило не более 48 человек: в 1765 г. - один человек, в 1766 г. - девять, в 1769 г. - трое, в 1770 г. - трое, в 1771 г. - шесть, в 1773 г. - один, в 1776 г. - один, в 1777 г. - двое, в 1778 г. - один, в 1779 г. - двое, в 1781 г. - один, в 1782 г. - один, в 1783 г. - один, в 1785 г. - двое, в 1787 г. - один, в 1788 г. - трое, в1791 г. - четверо, в 1794 г. - четверо и в 1795 г. - двое; как видно, проходили целые годы без пожалований чинов за взносы денег и, во всяком случае, вначале подобное пожалование было более частым явлением; покупка таких чинов была совершенно отменена в 1797 г. На поддержку и развитие домов шли конфискованные имения и был введен сбор с "публичных позорищ" 9 , в размер четвертой его части; с двадцати указанных "позорищ" было собрано 200 руб. Указом от 31 марта 1774 г. повелено отключать в воспитательный дом "хранящиеся в таможнях деньги, вырученныя за проданные товары неизвестным людям". Правительство прибегало к таким паллиативным мерам, как освобождение от взыскания пошлин с "аптекарских материалов", "вывозимых для воспитательнаго дома". Интересно отметить еще одно любопытное обстоятельство: издатели журнала "Кошелек" (1771 г.) постановили за каждое иностранное слово, употребленное ими, установить штраф в 5 коп. в пользу воспитательного дома; 10 .

Было ли чем-либо новым мероприятие Екатерины II о призрении покинутых детей? Далеко нет: примеры этого рода призрения встречаются в истории благотворительности, как всеобщей, так и русской. Еще в 315 году Константин Великий отправил в Италию к городским магистрам следующую инструкцию: "если отец или мать вам принесут ребенка, выростить коего им самим мешает отсутствие для того у них средств, то обязанности вашей должности заставляют вас, без всякого промедления, доставить ребенку пропитание и одежду, потому что удовлетворение потребностей только что родившагося ребенка - неотложно; средства империи и мои вознаградят, без сомнения, ваши издержки". Касаются воспитательных домов и капитулярии Карла Великого, про большинство которых, действительно, можно сказать, что они "представляются скорее произведением епископа, чем короля". Папа Иннокентий III, осведомившись о том, что рыбаки вылавливают сетями много трупов младенцев, устроил в 1198 г. в больнице Св. Духа отделение для приема шестисот подкидышей. Петр Великий, быть может, пользующийся уже готовым примером Новгородского митрополита Иова, устроившего в Новгороде дом для подкидышей, положил начало, как известно, воспитательным домам в России. Но дело подобного рода призрения не пошло вполне успешно, и лишь Екатерина II положила ему более или менее прочное основание. По всей справедливости ее сподвижником в этом отношении, как это легко усмотреть и из предыдущего беглого очерка, должен быть признан Бецкий. Про него с полным правом можно сказать словами биографа, отнесшего его к числу "достопамятных людей русских", что "имея возвышенныя чувства, ум образованный, он в особенности старался извлекать пользу для облегчения бедствий незаконнорожденных, которые без покрова и имени, часто лишаются жизни, увидев только свет, или влачат жизнь горестную, лишенную воспитания, способов к прокормлению себя, проклиная виновников бытия своего".

Совершенно другой вопрос - вопрос о том, в каком объеме была осуществлена мысль об учреждении воспитательных домов и принесли ли они всю ожидавшуюся от них пользу. И здесь существуют два разноречивых мнения. Князь Щербатов, в своем известном, но отличающемся пристрастностью взглядов, сочинении "О повреждении нравов России" отзывается о воспитательных домах весьма не лестно; по его словам в них "множество малолетних померло, а и по ныне, через двадцать слишком лет мало, или почти никого ремесленников не вышло". Другие, подобно Бантыш-Каменскому, отзываются через-чур восторженно. Конечно, крайние мнения не вполне справедливы; они дышат той прямолинейностью взглядов, каковые не могут иметь места в приложении к общественным вопросам, и тем отсутствием необходимой сдержанности, которое не допускает признать их в силе вполне уравновешенных заключений. В деятельности воспитательных домов были и темные стороны, безусловно оправдывавшиеся сложностью самого дела, и светлые, выкупавшие с лихвой недостатки этих домов.

С целью приучения малолетних к ремеслам, при воспитательном доме состояло четыре мануфактуры: фабрика шелковых чулок, основанная в 1769 г. по заключенному с Ге контракту, фабрика карточная, основанная в 1774 г. по контракту с Мотье, мануфактура бумажных материй и мануфактура шерстяных чулок; две последние мануфактуры основаны в 1778 г.

С целью придать жизненность воспитательным домам, в состав опекунского совета были назначены лица, не отличавшиеся только аристократическим происхождением или материальною состоятельностью, но энергичные и преданные этому делу. Первым опекуном, с 19 сентября 1763 г., состоял капитан Измайловского полка Михаил Семенович Похвиснев, а - вскоре, членами совета были назначены: полковник Тютчев, коллежский советник Френев, лейб-гвардии секунд-майор Болтин и надворный советник Умский, и уже 14 октября происходило первое заседание совета.

С целью вызвать общественное сочувствие к деятельности воспитательных домов, отсутствие какового главным образом сказывалось на небольшом числе приносимых в первые года детей, и в виду желания вообще развить эти учреждения, было признано необходимым, чтобы священники возбуждали народ к первоначальному призрению младенцев и доставлению их затем в воспитательный дом, С.-Петербургский или Московский, где воспитателям и уплачивалось за каждого приносимого, по 10 руб. - за двухлетнего ребенка, по 18 руб. - за трехлетнего, по 24 руб. за четырехлетнего и по 30 руб. - за пятилетнего.

С целью увеличения денежных средств была учреждена Сохранная Казна, выдававшая ссуды под залог, сперва движимых, а затем и недвижимых имуществ. Первый заклад движимых имуществ был произведен 27 августа 1772 года вдовой генерал-майора Софией Степановной Чарторыжской, заложившей серебренный сервиз за 1000 рублей, а недвижимых имуществ в ноябре 1773 года - придворным кафешенком Петром Мышляковским, заложившим за 6000 рублей дом. В 1791 г. залогов было выдано на 650 845 руб., 23 коп., а в 1795 г. - на 808 060 руб., 59 коп.; minimum залога под движимости был установлен в 10 руб., а maximum - в 1000 руб. Как видно, операция по выдаче ссуд, бывшая некогда, при первом своем появлении в Италии, благотворительным учреждением, обратилась в чисто коммерческое предприятие, притом совершенно лишавшее менее состоятельных людей возможности обращаться к его помощи вследствие ограниченной ссуды такой сравнительно крупной суммой как десять рублей. Конечно, установление такого minimum"а тогда же вызывало возражение современников, предлагавших брать хотя бы двойные ссуды, но опекунский совет не признал возможным понизить minimum, во первых, потому что в таком случае прибегали бы к ссудам бедные люди, которые по его мнению, могли полученные в ссуду суммы употреблять на пьянство, а во вторых, взимание двойных процентов за мелкие ссуды было бы тягостно для бедных и "дому может навлечь нарекание в корыстолюбии".

Обращусь, наконец, к вопросу о смертности детей, призреваемых в воспитательном доме, при чем для своих выводов буду пользоваться статистическою ведомостью, приложенной к статье: "Спб. воспитательный дом под управлением Бецкого". Конечно, приведенные в указанной статье данные, касающиеся воспитательного дома в Петербурге за 27 первых лет его существования, представляют лишь сырой материал, но их комбинации могут привести к весьма любопытным заключениям. Прежде всего, между прочим, замечу, что число приносимых младенцев год от года постепенно увеличивается: с 1771 года по 1787 число поступивших детей колебалось от 457 до 976, а с 1788 г. - превышало 1052 человека. Отношение между числом принесенных в известном году младенцев и числом умерших в том же году было всегда одинаково: в 1770 г. был принесен 181 ребенок, из коих умерло 90, т.е. 50%, в 1771 г. умерло около 80%, а затем, коэффициент смертности колеблется весьма мало, равняясь приблизительно 100%; конечно, некоторые года представляли исключение; особенно несчастливыми годами были: 1776 г. (принесено 580, умерло 605), 1778 г. (принесено 609, умерло 649), 1781 г. (принесено 666, умерло 709), 1783 г. (принесено 748, умерло 793), 1785 г. (принесено 849, умерло 901) и 1789 г. (принесено 1052, умерло 1207); но были года счастливые: в 1773 г. принесено 582 ребенка, умерло - 404, в 1779 г. принесено - 596, умерло 503, в 1787 г. принесено 976, умерло - 787, в 1792 г. принесено - 1134, умерло - 977. Число же состоящих на призрении постепенно увеличивается; в 1771 г. число это составляет 604 человека, в 1776 г. удваивается, в 1786 г. учетверяется, а в 1795 г. - увосьмеряется, достигая в 1796 г. цифры в 5225 человек. Всего с 1770 по 1796 г. было принято 22439 детей, а родилось в доме 2719 человек; умерло же из них 20878 человек.

Таким образом, смертность детей следует признать весьма значительною, но и во Франции из принесенных в воспитательный дом младенцев умирало по 75, 80 и даже по 100 процентов. Высокая смертность повлекла за собой распоряжение о призрении детей до пятилетнего возраста частными лицами (о чем уже было изложено выше) и об отсылке детей на прокормление в деревни; последняя мера была принята после того, как Московский воспитательный дом в 1767 г. потерял из 1089 детей 1073.

Как бы то ни было, учреждение воспитательных домов следует поставить в основание при перечислении законодательно-благотворительных мероприятий Екатерины. Правда, они не только не достигли цветущего состояния, а даже едва ли исполнили вполне удовлетворительно свои функции. Но они имели данные для возможности усовершенствоваться впоследствии; они почти разбивали то позорное наименование "незаконнорожденных", ложное предубеждение против коего дожило до наших дней; они вносили более или менее организованную помощь общественной благотворительности в среду, которая ранее того почти совершенно была лишена помощи даже частной благотворительности. Воспитательные дома являлись доказательством гуманности и государственного ума Екатерины II…

Обращает на себя внимание забота Екатерины II о призрении душевнобольных.

Правда, зачатки такого рода призрения встречаются еще при Петре Великом и первых его приемниках. Интересны некоторые документальные по этому предмету известия. В 1728 г. был "взят без паспорта иноземец, который через переводчиков и католицкого патера Дедожу был свидетельствован и явился безумец", он был отправлен для призрения в Александро-Невский монастырь в надежде, что, узнав об его положении, его пожелает взять на родину кто-либо из пребывающих в Петербург на кораблях иноземцев. Лишившийся рассудка полковник Лев Селиванов отправлен в Николаевский Радовицкий монастырь, причем для наблюдения за ним отправлены вместе с Селивановым солдаты. Копиист синодальной канцелярии Василий Зеленин лишился рассудка; начальство Зеленина отозвалось о нем, что он вообще сильно пьянствовал и за это нередко "в чепи был держиван". Зеленин был помещен в 1728 г. в Троицко-Сергив монастырь, откуда через несколько времени, по выздоровлении, был снова возвращен на службу в коллегию экономии. Иногда "безумные" содержались вместе с колодниками. Стоит упомянуть о взгляде Ярославской юстиции на "безумцев", как на преступников; в донесении "дневального" Феодора Некрасова; 11 , между прочим, излагалось, что 5 января 1756 г. при выпуске колодников, "для прошения милостыни, оказалось, что содержавшийся в будке ярославец Федор Деулин, в шутках бросил шапкою в колодника, кой по часту бывает в безумии, Ивана Крылатского, а тот взял и расколол его на две части".

Таким образом, было призрение безумных до Екатерины II, если иногда, как видно из примера копииста Зеленина, "безумные" получали даже полное исцеление и возвращались к своим обычным занятиям, однако, оно было поставлено весьма неудовлетворительно и не систематично. Поэтому не удивительно, что Екатерину II озабочивала участь сумасшедших.

В собственноручной записке императрицы, от 1769 г., между прочим, записано: "монастырей положить число, и некоторые оставить для кустарных и раненых офицеров; другие для таких же солдат и унтер-офицеров, также для дольгауз" (т.е. домов для сумасшедших).

От первого же года вступления Екатерины II на престол имеется указ от 20 августа, касающийся призрения душевнобольных; этот указ ссылается на более ранний, от 23 апреля, в коем было предписано: "безумных, ежели родственники иметь оных у себя не пожелают, не в монастыри их определять, но построить на то нарочный дом, как то обыкновенно и в иностранных государствах учреждены дольгаузы", и подтверждает этот указ, "оному указу надлежит быть во всем в своей силе", однако, "пока упомянутый дольгауз построится, для таких безумных" приказывалось "назначить монастырь к тому способный". Как известно, безумные помещались в покоях при монастырях: Новгородском, Зеленецком и Андреевском-Московском. Указ от 1 июля 1768 г. как будто намекает на то, что особых домов для сумасшедших не было выстроено; указ признает необходимым принятия "сумасшедших людей, не имеющих своего пропитания, в те монастыри, где неполное число по штатам монашествующих состоит… ибо и сенат к преподаванию таковым несчастным страждущим людям помощи ближе сего способа не усматривает". Распространение обязанности призрения душевнобольных на все монастыри, имеющие неполный штат монашествующих, опять таки как бы отменяется следующим указом - от 6 ноября 1773 г., в коем, между прочим, изложено, что "для призрения сумасшедших правительствующий сенат назначивает ныне три места, то есть С.-Петербург, Москву и Казань". Указ от 17 ноября 1776 г., по поводу убийства отставным капитаном Ефимовым своей жены, снова говорит о призрении в монастырях, как о временной мере, до отстройки специальных домов, и подтверждает указ от 1762 г. Лишь в законе "О приказе общественного призрения", в ст. 389, встречается определенное указание на необходимость устройства специальных для душевнобольных учреждений, в ряду других общественно-благотворительных заведений; в этой же статье говорится также о возможности назначения служителями, при домах для сумасшедших, "отставных солдат, добрых и исправных". По-видимому, специальные дома для "впавших в безумие", действительно, учреждались; имеется, например, указание, что с учреждением Симбирской губернии в 1782 г. были заведены дом для призрения неимущих, дом для умалишенных и воспитательный дом.

Обращусь к вопросу о призрении воинских чинов.

Уже с конца XVII века к призрению воинских чинов начинают привлекаться монастыри. В челобитной от 7 июня 1685 г. отставные Псковские стрельцы, из коих некоторые прослужили более пятидесяти лет, пишут, что они "на многих боях и на приступах и на вылазках… бились против… государственных неприятелей", а в настоящее время "волочатся" в Москве четвертую неделю, "скитаясь" меж двор", и кормятся "христовым именем", посему эти стрельцы и просят: "велите, государи, во Псковских монастырей, где пригоже, нас, холопей ваших, постричь безвкладно"; на челобитную последовала резолюция: "постричь безвкладно Илюшку к Спасу на Мирожу, Максимка на Гремячюю гору, Алешку на Полонища". Челобитной "Симонова монастыря архиепископа Гавриила с братиею" от 31 августа 1682 г., испрошено разрешение на прекращение приема в монастырь "отставных надворной пехоты" сверх сорока семи человек, уже имеющихся в то время на призрении в монастыре. По царской грамоте, данной 17 ноября 1686 г. Новгородскому митрополиту Корнилию, освобождены от постоя отставных стрельцов "не домовые приписные" монастыри, "чтоб тебе", как говорит указ митрополиту, "перед своею братиею во оскорблении не быть". Петр Великий в особенности настаивал на призрении воинов в монастырях, а Елизавета Петровна положила начало специально-воинским богадельням - инвалидным домам.

Екатерина II, в начале своего царствования, оставляет монастырское призрение воинских чинов. Согласно указу от 24 августа 1762 г., надлежало лиц, "собственного пропитания не имеющих, а от военной и штатской службы оставленных за болезнями" - "на пропитание к монастырям отослать". Но уже в этом году допускается "инвалидно-поселенное" призрение, по коему следовало унтер-офицеров и рядовых, "которые явятся к военной службе способные, тех определять в гарнизоны или другие службы, а других, кои никакой службы понести не могут, а в таких еще не престарелых летах, что могут на поселении с пользою умножать общую сельскую экономию, то таковых отослать на поселение в Казанскую губернию, а оставить при монастырях и богадельнях таковых только, кои по старости своей или увечью, ни к одному, ни к другому способными не окажутся".

Некоторое время монастырское и поселенное призрение воинских чинов существует совместно. Но, наконец, развитое Петром I призрение в монастырях совершенно отменяется. Вызвавшие подобную отмену соображения, главным образом, заключаются в том, что "духовным властям… отставных, яко воинских людей, в надлежащем порядке, а тем военным людям в спокойствии под управлением и смотрением духовным быть весьма несходственно"; посему повелено; 12: "отныне на пропитании" в монастыри отставных военных "не посылать, а вместо того отправлять их прямо от военной коллегии в… выгодныя места, а именно: гвардии полков - в Муроме, а прочих в нижеследующия: в Вятскую провинцию в города Хлынов, Касимов, Арзамас, Шацк, Тамбов, Пензу, Лебедянь, Козмодемьянск, Чебоксары, Кадом, Алатырь, Темников, Перенск, Саранск, Нижний Ломов, Инзару, Путивль, Пронск, Козельск, Ряск, Бежецк, Зарайск, Сызрань, Уржум, Ярдин, Курмыш, Слободск, Козлов, Свияжск и Верхний Ломов, и того 31 город". В инвалидных поселениях повелено отводить от обывателей квартиры натурою, и кроме сего, "производить денежнаго жалованья", в следующем размере в год: 3 гвардии обер-офицерам по 100 р., 10 гвардии офицерам по 20 р., 200 гвардии капралам и рядовым по 15 р., а чинам не гвардейских частей: 15 подполковникам по 120 р., 75 майорам по 100 р., 150 капитанам по 65 р., 150 поручикам по 40 р., 300 подпоручикам и 300 прапорщикам по 33 р., 150 унтер-офицерам по 15 р. и 3 000 рядовым по 10 р.; всего, как видно, требовалось ежегодно 80 600 р. Посылаемые в юго-восточные города инвалиды, как свидетельствуют документальные данные, были почти исключительно людьми, потерявшими какую-либо способность к производительному труду. В "смотровом списке" 1778 г. находящимся в Шацкой инвалидной команде нижним чинам значится, что из 87 человек - 17 еще оказались более или менее годными для борьбы с Пугачевым, а остальные помечены дряхлыми, со сведенными руками и ногами, весьма престарелыми; один инвалид имел от роду девяносто девять лет. Слабая работоспособность инвалидов и их дряхлость нашли себе отголосок и в законодательном акте: указ от 24 апреля 1765 г. предписывает не употреблять "инвалидов в тяжелые караулы".

Наконец третий род воинского призрения составляло помещение их в инвалидных домах. К 1765 году было три инвалидных дома: в С.-Петербурге, Москве и Казани; в первом состояло 1972 призреваемых, в Москве - 2462 и в Казани - 332. Из указа же от 24 февраля 1765 г. видно, что вследствие значительности числа призреваемых в инвалидных домах была назначена особая Духовная Комиссия для расследования вопроса о положении и степени работоспособности инвалидов; Комиссия нашла в инвалидных домах - в С.-Петербурге 930 человек, а в Москве - 1175 человек "здоровыми, крепкими, пропитать себя могущими". Поэтому штатное число вакансий было уменьшено для Петербургского инвалидного дома до 500, а в Московском до 1000; дом же в Казани был уничтожен в 1780 г., когда последовало запрещение о дальнейшем приеме на призрение отставных чинов; в этом году было выдано призреваемым 390 руб., что соответствует, полагая по 5 руб. на человека, семидесяти восьми призреваемым. Установленный штат для инвалидных домов в 1 500 человек (500 в Петербургском и 1000 в Московском), при 240-тысячной армии и беспрерывных войнах, веденных Россией, можно бы было признать недостаточным, если бы воинские чины не продолжали приниматься в общие богадельни, а частью не отправлялись на поселение в инвалидные города. Наличность же всего этого заставляет признать воинов в царствование Екатерины II, как выражается один исследователь этого рода благотворительности, - "полным".

Стоит еще отметить, что инвалидный дом в Москве был основан во исполнение указа от 13 июля 1777 г.; для сего был куплен дом у камер-юнкера Салтыкова; на починку здания было отпущено две тысячи рублей; на текущее содержание дома было ассигновано коллегией экономии по 24 000 рублей на шесть лет; общее управление домом вверено Московскому обер-полицмейстеру Архарову. Открытие дома состоялось в 1779 г.; к сему же дому присоединена и больница, основанная в 1775 г. для отставных солдат на 100 человек; на постройку ее было повелено "употребить состоящие в ведомстве полиции бывшие хлебные магазины, да сверх того 500 рублей, собранные при Варварских воротах, и 14 000 рублей из провиантской суммы, подлежащей за отпущенную цену из полиции муку".

Позволю себе привести еще некоторые статистические данные о размере монастырского призрения воинов, касающиеся Углической епархии. Из ведомостей 1739 - 1741 гг. видно, что на пропитании содержались: в Воскресенском монастыре в Угличе "1 порутчик", получивший жалование 26 р. 66 1/3 к. и 1 прапорщик, получивший 5 р. 49 к. жалования деньгами и 6 четвериков хлеба натурою; в Алексеевском монастыре в Угличе 1 капитан, "2 порутчика", получавшие по 26 р. 66 к. жалованья каждый и 3 солдата, получавшие по 3 р. 66 к. деньгами и по 6 четвертей хлеба натурой; в Николаевском монастыре, на р. Улейме - 1 капитан, получавший 33 р. 33 к., 2 капрала, 5 солдат и 1 драгун, получавшие каждый по 3 р. 66 к. и 6 четв. 3 четверика хлеба…

Наконец следует упомянуть еще об именном указе Президенту Военной Коллегии князю Потемкину, от 26 февраля 1784 г., в коем повелевалось отчисляемые ежегодно кавалерской Думой на ордена Св. Георгия 5 000 р. употреблять на призрение воинских чинов, назначив "для пребывания таковых место в Чесме при церкви Св. Иоанна Крестителя".

На ряду с самими воинскими чинами, пользовались призрением и жены военнослужащих; так, указом от 14 марта 1763 г. предписывалось "отосланных и впредь отсылаемых из Московской полиции солдатских, драгунских матросских и рекрутских жен, канцелярии Синодального экономического правления принимая, определять в богадельни". Как можно заключить из текста указа, жены военнослужащих пользовались благотворительной помощью даже во время нахождения их мужей на действительной службе. При установлении инвалидно-поселенного призрения было ассигновано на вдов гвардейских чинов - 1 500 р., а армейских - 32 900 р., что, сравнительно с 80 600 р., ассигнованными на самих чинов, составит более 42%. Из цитируемых выше ведомостей 1739 - 1741 гг. города Углича, видно, что состояло на пропитании в монастырях: Алексеевском 4 солдатских жены, получавших по 4 четверти хлеба, а в Николаевском - две, из коих каждая получала по 3 четверти хлеба натурою.

Еще в 1839 г. один исследователь деятельности приказов общественного призрения; 13 весьма правильно усмотрел, что благотворительные заведения, подведомственные этому приказу, можно сгруппировать в три отдела: учреждения воспитательные и учебные, учреждения врачебные и благотворительные и учреждения исправительные, отнеся к последним "работные и смирительные дома". На каждой группе заведений деятельность Екатерины II оставила весьма крупный след. Из предыдущего изложения выясняется общий характер деятельности этой великой монархини по устройству воспитательных домов, по призрению душевнобольных и попечению о воинах. Остается сделать общий очерк ее мероприятий по остальным родам призрения.

Начну хотя бы с больниц.

Профессор Лешков; 14 , разбирая считавшееся классическим, но после, конечно, устаревшее сочинение Рихтера, посвященное истории русской медицины, и статью по тому же предмету известного исследователя по истории призрения Ханыкова, говорит, что в России не было принимаемо никаких благотворительных медицинских мероприятий, по Рихтеру до XVI века, а по Ханыкову - до половины XV столетия и что это обстоятельство Ханыков объясняет "простотою жизни тогдашнего народа". Конечно, подобное объяснение через-чур широко и не точно. Если нельзя считать за медицинскую помощь ту, которая подавалась древними монастырями, то, во всяком случае, отсутствие правильного медицинского благотворения скорее можно объяснить малой культурностью русского народа и зачаточным состоянием в нем науки вообще и медицины в частности. В более культурной стране - Польше - первые госпитали упоминаются в привилегиях и документах еще от XI века; монастырь ордена каноников регулярных, гошпитальных Св. Духа, переведенный в 1244 г. в Краков, имел "гошпиталь"; "гошпиталь" же имел и монастырь, основанный в 1222 г. в Сандомире, при чем общий надзор за этими монастырскими госпиталями имел местный городской магистрат; в 1775 г. был учрежден даже центральный орган для заведования больницами - комиссия для гошпиталей, а в 1778 г., 8 апреля, была разрешена лотерея в пользу гошпиталя младенца Иисуса и пиярского училища. В Риге больница для прокаженных была устроена в 1225 г.

От XVII века и даже конца XVI столетия имеются и для России несомненные данные о существовании в то время больниц. При Благовещенском Нижегородском соборе в XVII в. стояла Алексеевская каменная церковь, "между двумя каменными больницами; в длину простиралась она с больничными келиями на 24 сажени, а в ширину на 11 саж.". Во время оползня горы из-под Печорского монастыря 18 июня 1597 г. в Волгу, монахи и служители в больнице сохранились невредимыми. А раз были больничные служители, были и больницы. Патриарх Иоаким, грамотою от 9 апреля 1685 г. митрополиту Новгородскому Корнилию, приказал: "Николаевский Белой монастырь и с вотчинами и со всеми угоди… приписать в Софийский дом и… в том монастыре построить больницу для прокормления и покоя болящих, и питати их из вотчины того Николаевскаго Белаго монастыря". Токмаков, в брошюре "Каталог дел и рукописей аптекарского приказа" сообщает данные, из коих можно, между прочим, усмотреть, что в 1600 г. был отправлен из Москвы в Любек Роман Бокман для приискания врача; в том же году врач Каспер Фидлер подал прошение о принятии его на русскую службу; о том же имеется прошение врача Квирима Бремборха от 1628 г. Любопытны и сведения, проводимые Оглоблиным (расход. книга Киевской приказной избы, 1675 - 76 гг. ист. в ис. об-стве Нест. летоп., XI) и из коих видно, что при войсках Киевского гарнизона состояли лекаря, напр., Алексей Бединский, коему была в марте месяце выдана половина кормового годового жалования - 14 р. 6 ал. 49. "За ево работу лечебную раненых и больных людей", были и занимавшиеся "медициной" киевские жители цирульники - Максим Михайлов и Клим Прокофьев.

Екатерина II учредила целый ряд благотворительно-медицинских учреждений. 10 октября 1772 г. был открыт родительный дом; в 1770 г. состоялся указ об учреждении в Оренбурге госпиталя; в 1781 г., указом от 16 февраля приказывалось "купить домы для больницы в частях города, на левом берегу Невы лежащих"; в 1783 г., указом Новгородскому Тверскому генерал-губернатору от 23 февраля предписывалось завести больницу, причем на ее учреждение было отпущено из кабинета 3 000 р.; указом от 13 июля 1786 г. было сделано распоряжение о том, чтобы "госпиталь устроил в бывшем Межигорском" монастыре; из "росписи о государственных расходах на 1793 г." видно, что на "воспитательные домы и больницы" было израсходовано: "в губерниях… Петербургской - 15 417 р. 60 к. и Уфимской - 300 р." и "по счетным казначействам" С.-Петербурга - 4 480 р. и Москвы - 32 593 р. 32 к., а всего 52 790 р. 92 к.

И приведенных былых примеров, далеко, конечно, не исчерпывающих предмета, достаточно, чтобы признать, что благотворительно-медицинская деятельность Екатерины II отличалась весьма крупным размером.

Призрение в богадельнях издавна составляло распространенный вид благотворительной помощи на Руси. В XVII и XVIII веках богадельни не были редким явлением.

В 1684 г били челом великим государям "из Ярославля Игнатьевской Каменной богадельни нищие", в числе 170 челов., о безвозмездной выдаче им кваса; через три года, "богаделенные, что у земского двора, 80 человек", просили о даче кваса им против первых "вполы". Значит, в Ярославле были богадельни еще в XVII веке. При Печерском монастыре, в XVII столетии кормилось много престарелых, дряхлых и увечных людей, носивших характерное название "хлебояждцев". В 1684 году была устроена во Владимире патриаршая богадельня, на 18 человек; на ее строение было израсходовано 38 р. 27 ал. 2 д. из сорока рублей, взятых у Владимирских поповских старост Борисоглебского попа Трифона и Фроловского попа Василия. Из расходных записей патриаршего казенного приказа видно, что было израсходовано: на "жалованье и богадельни", в 1678 г. - 1 161 р. 93 к., в 1679 г. - 2 947 р. 16 к., в 1680 г. - 2 906 р. 52 к., в 1695 г. - 2 939 р. 34 к., на "нищих, панихиды и молебны" - в 1678 г. - 331 р. 59 к., в 1679 г. - 196 р. 65 к., в 1680 г. - 71 р. 22 к. и в 1695 г. - 85 р. 79 к. Интересна челобитная, поданная о смене богаделенного священника архиепископу Великоустюжскому и Тотемскому "его богомольцами Устюга Великого, Вознесенской церкви попом Афонасием Ларионовым да богаделенных изб нищими мужской избы старостою Кирилкою Васильевым, рядовыми Васькой Клементиевым… всего 13 рядовыми, да женской избы старостою ж Иришкою Венедиктовой и рядовыми Парасковьицей Харитоновой…, всего 9 рядовыми". Документ этот относящийся к 1704 г., т.е. к самому концу XVII века, помимо того, что доказывает существование богаделен в Устюге в это время, несомненно подтверждает и ранее высказанное мною замечание о том, что богаделенные нищие имели нечто в роде самоуправления и выбирали из своей среды старосту. В XVIII в. богадельни не были также редкими: в Казани, например, в 1745 г. было 6 мужских и 4 женских богадельни, по описи прапорщика Ивана Гублицкого. Приходившие в ветхость богадельни заменялись новыми: так, по отписке 1702 г., видно, что Петр I, во время пребывания в Вологде, приказал сломать старое здание тамошней богадельни, в коей содержалось одиннадцать богаделенных нищих, во главе со старостою Симеоном Дементьевым, и построить новую; средства для этого было повелено взять в размере 30 р. "из софейской казны на Вологде", а 11 руб., на отстройку сеней, из Прилуцкого монастыря. Монастыри, по-прежнему, продолжают призревать в своих богадельнях нищих; так, при Спасопреображенском или Четырехсвятском монастыре Саратовской епархии, содержались в 1742 г. двадцать одна вдова, "по своему убожесту", в возрасте от 52 до 90 лет.

Посему нет ничего удивительного, что и в царствование Екатерины II богаделенное дело продолжало постепенно развиваться.

Указом от 1764 г. предписывалось "для всяких разночинцев самых увечных" и не имеющих родственников, "которые б их питать могли", учредить "особливыя богадельни, из которых быть Московского архиепископа дома в Звенигороде, С.-Петербургского - в Ладоге, для того, что в резиденциях оных казенных богаделен иметь не полагается". Как видно из 6 пункта указа от 15 ноября 1771 г., после моровой язвы нищие, или как выражается указ, "ханжи и бродяги, ибо прямых нищих нет", помещены в Москве в Угрешном монастыре и "питались тамо и покоились под смотрением подполковника князя Макусова". В Саратове, в 1782 г., при Воздвиженском монастыре содержались две богадельни - мужская и женская. Любопытен договор Нижегородского купца Степана Михайлова Попова, заключенный им в 1774 г. со священником, старостою и приходом Нижегородского Благовещенского собора и по коему купец Попов обязался, вместо построенной при том соборе бывшим Нижегородским купцом Иваном Сиротиным "вкладной в тот собор богадельни", за ветхостью ее, поставить другую, на новом месте, по указанию местной полицмейстерской конторы; на старом же месте Попов, по выговоренному условию, мог устроить свои лавки; сверх сего Попов обязался ежегодно поставлять собору "по ведру красного вина и лучшаго ладана по шести фунтов". Иногда богадельни строились доброхотными пожертвованиями, иногда средствами приказа общественного призрения, пополняемыми как щедротами Императрицы, так и частными пожертвованиями. Так, о Трубчевске в 1779 г. имеется запись: "от приказа общественнаго призрения учрежденных школ нет, а имеетца для нищих две богадельни, кои построены доброхотнодателями"; в 1780 г. Нижегородские купцы, в общественном собрании, сделали приговор о сборе трехсот рублей в приказ общественного призрения, "по человеколюбию, на благотворительные предметы", разложив сбор по 20 к. с каждого рубля, платимого ими в однопроцентный с их капиталов сбор в казну, а с вновь приписанных в купечество из крестьян Благовещенской слободы по 10 к. с рубля; крестьяне же этой слободы для таковой цели собрали 200 р., сама Екатерина II жертвовала нередко деньги на благотворительные учреждения и приказы общественного призрения; в 1767 г. дворянство и купечество собрали, для постановки ей памятника, 52 000 р., но она отозвалась на это: "я лучше желаю воздвигнуть монумент в сердцах подданных, нежели на мраморе", и всю сумму, с присоединением еще 150 000 р. из собственных средств, повелела обратить на благотворительные учреждени, подобным же образом она поступила, когда осведомилась о намерении устроить ей триумфальную встречу, она написала из Смоленска князю Голицыну: "князь Александр Михайлович! встреча мне не нужна. Чего ради Я желаю, чтоб собранные деньги отданы были в приказ общественного призрения, на дела полезныя"; приписка к этому дышет непоколебимостью решения Императрицы: "сие есть непременныя моя воля, которую исполнить Вам предписываю".

______________________________

Обращусь к призрению детей.

Конечно, и древняя Русь знала такого рода призрение. Под 6582 годом в летописи записано: "аще кто коли принесяше детищь болен, кацем любо недугом одержим принесяху в монастырь"…, а, следовательно, при монастыре было какое то лечебное заведение для детей. Про училище, основанное Анной Всеволодной, профессор Гончаров говорит, как "о первом в России училище для воспитания девиц". Константин Всеволодович, при жизни еще отца, в 1209 г. построил на своем дворе церковь во имя архистратига Михаила и при ней училище, где "трудились иноки греческие и русские, учаще младенцев". Наконец, существуют еще записки в отдаточных книгах Солотчинскаго монастыря, от XVП века, вроде, например, таких: "на григорьевском поле вспахали на монастырский обиход детеныши 25 нив", или "конюшеннаго двора безродным сиротам 4 человеком, которые посылаются во всяких посылках и в вотчины и за лошадьми дано на платья по рублю"; по мнению автора приводимых записей, детенышами назывались, вероятно, приемыши и вообще воспитывавшиеся монастырем безродные сироты. Словом, призрение детей в древней Руси применялось, хотя и не носило такого распространенного и обычного характера, как то предполагают некоторые исследователи. К тому же название "сирот" в древней Руси не имело еще того ограничительного значения, какое это слово приобрело впоследствии, и весьма нередко оно распространялось и на взрослых крестьян, которые именно так названы, например, в грамотах Тверских князей к Отрочю монастырю, от 1361-1365 гг., и митрополита Киприана к Константиновскому монастырю.

Екатерина II, как бы в оправдание библейского изречения "тебе оставлен есть нищий, сиру ты быди помощник" и афоризма: "детство - сберегательная касса, в которую мы кладем сокровища для будущаго", сознавала, что помощь школами есть наилучшая для детей. Следы указанного взгляда находятся еще в "Начертании об приведении к окончанию проекта новаго уложению", где между прочим, признано нужным учреждение комиссии "о училищах и призрении"; подобное сочетание училищ с мерами призрения доказывает, что училища рассматривались, как предупредительное средство против нищеты; 15 . В связи с этим находится и другое законодательное распоряжение - в пункте 6-м "Инструкции Слободской губернии губернатору", коим предписывалось сирот, "ходящих по миру отдавать тамошним учителям тому, кто их взять пожелает". Школ однако было мало; так, наряду с известием о том, что открытый 2 июня 1779 г. во Владимире приказ общественного призрения под председательством правителя наместничества действительного статского советника Самойлова, открыл 22 апреля 1783 г. в построенных приказом домах, близ так называемого Потанина места, помимо больниц на 24 человека, даже для сумасшедших и смирительного дома, еще и школу, - имеется однако известие совершенно другого характера; из указа от 17 января 1774 г., между прочим, видно, что "дворянка Антона Ахматова жена, Анна Степанова, дочь Березиных", ходатайствовала о принятии, после скончавшегося ее мужа, трех ее детей в Новгородскую гарнизонную школу; тогдашний Новгородский губернатор Яков Сиверс, принимая в соображение, что гарнизонные школы предназначались лишь для солдатских детей, усомнился в возможности помещения в эти школы дворянских детей; дело дошло до сената, решившего в пользу Ахматовой. Стоит внимания проект Ларина об основании "призрительнаго училища"; как следует из проекта программы преподавания в этом училище, дети должны были обучаться "арифметике, и некоторым частям высших геометрических наук, для лучшего знания сей для промыслов нужной науки", служащей к "счислению и поверению своих дел и имущества, познанию российской торговли разных оныя отраслей, и откуда, куда и как оную производить удобнее, познанию того, как вести купеческия по бухгалтерии книги и счеты"; являясь первообразом коммерческих школ, призрительное училище Ларина вполне определенно устанавливало программу обучения детей, носившего строго практическую, утилитарную цель; проект Ларина, как видно, дополнял относившуюся к детским приютам статью в узаконении о приказах общественного призрения где программа была намечена лишь в общих и неопределенных чертах. Указом от 12 марта 1778 г. разрешалось купцу Ларину устроить "призрительное училище". Наконец, необходимо упомянуть о народных училищах, каковые, не являясь благотворительными учреждениями в тесном смысле этого слова, способствовали поднятию народного образования и, с тем вместе, предупреждению нищеты; развитие же народных школ шло сравнительно успешно: в 1787 г. было 165 народных школ с 11,157 учащимися, в 1796 г. - 316 школ с 17,341 учащимся, число же детей, получивших образование в народных школах, достигало за время с 1781 по 1795 гг. цифры в 164,135 для мальчиков и 12,595 для девочек; 16 .

Значение мер предупредительной благотворительности в деле предупреждения нищеты, достаточно понятно: они составляют в благотворительном вопросе то же, что гигиена в отношении вопроса о сохранении здоровья; во французской литературе известны целые исследования с названием такого именно характера. Не остались эти меры без внимания и Екатерины Великой.

С целью предоставления каждому человеку права свободного выбора производительного труда, указом мануфактур-коллегии, от 17 апреля 1767 г. повелевалось: "ни какое рукомесло и рукоделие, каким городские жители безгрешное пропитание себе промышлять могут, не запрещать". Прилагаются "заботы об уменьшении дороговизны, которая есть первой и опаснейший неприятель благосостояния обществ". Указом от 3 сентября 1762 г. определено "крепкое смотрение и наблюдение иметь" и "невозвышении Москве на товары, а особливо на сено и овес и на всякую провизию цен". Конечно, приводимый указ не составлял новости даже для России: еще Иосиф, в послании к Дмитровскому князю Юрию Ивановичу, во время голода 1812 г. и вздорожания хлеба, советовал, чтобы государь "уставил цену (на хлеб) своим государским веленьем во своем отчестве и оживил люди бедныя". Но при Екатерине необходимость уменьшения покупной стоимости предметов первой необходимости вполне уже сознавалась самим законодателем, тогда как цитированный документ начала XVI века показывает лишь, что представитель духовенства указывал светской власти новый путь благотворительной деятельности. С целью избежать вредных, в смысле повышения цен на товары, перекупок, указом от 23 июня 1784 г. воспрещено покупать оптом привозимые в город сельские продукты, "с самаго разсвета до перваго часа по полудни". Достойно внимания письмо Екатерины II, по поводу вздорожания хлеба, к графу Брюссу, бывшему главокомандующему в С. - Петербурге, от 13 июня 1787 г., между прочим, она писала: "а в Петербурге хлебом торгуют лишь пять или шесть купцов, кои суть из плутов не последние; а стараться надлежит вводить в хлебный торг более купцов, чтоб вывести сей торг из рук перекупщиков". На случай неурожая предписывалось заводить запасные магазины. Восемнадцатым пунктом инструкции Слободской губернии губернатору признавалось необходимым "в каждом войсковом поселении постоить общенародные крепкие амбары, куда сбирать с каждаго жеребья по одному четверику ржи и по одному четверику овса, или ячменя"; дабы "чрез долговременное лежание давний хлеб не гнил", разрешалось "имеющим нужду ссужать оным", причем за ссуду был установлен процент в размере одного гарнца с каждого данного в ссуду четверика. Приведенное распоряжение можно поставить в связь и с некоторыми другими: в "Наставлении экономическим правлениям", от 4 апреля 1771 года, в 5 статье наставления "О предохранении крестьян в случае их оскудения от внезапных несчастных приключений", между прочим, требуется наблюдение, чтобы крестьяне "не остались по крайней мере без нужнаго пропитания" и "по меньшей мере хлебом на посев снабжены были"; в "ордер земским капитанам исправникам" Орловского наместника С.А.Неплюева, по случаю неурожая в 1787 г., значится: "крестьяне, быв владельческие, не получают от своих помещиков к пропитанию споможения, тогда как они имеют хлеб и в житницах, и в скирдах необмолоченный… объявить помещику, чтоб он немедленно выдал потребное число хлеба крестьянам на пропитание,… а когда противу сего будет упорствовать, то при посторонних людях и свидетелях, надлежащее число хлеба взять и отдать нуждающимся на продовольствие и меня в то же время рапортовать". Однако, столь полезная, до полной очевидности, мера, как заведение запасных магазинов, не встречала повсеместного сочувствия населения. Так, Воронежский губернатор Потапов разослал в 1776 г. по Шацкой провинции предложение о заведении магазинов; но "первостатейные и пожиточные "люди, соблюдая свою только частную прибыль "от столь полезнаго учреждения отреклись"; однако запасные магазины постепенно стали вводиться, причем первый пример подала в этом отношении Белоруссия, испытавшая их пользу в 1772 г., а потом этому последовала Псковская губерния, при губернаторе Кречетникове. Внимательность законодателя простиралась до того, что в 1771 г. признана была необходимость заботы о том, "чтобы по воздоровлении и выходе" из больниц "получали люди и одежду новую и на первый случай довольное пропитание"; в настоящее время указанные функции исполняют, как известно, учреждения частной благотворительности - благотворительные учреждения при больницах и, отчасти, дома трудолюбия; указом от 11 мая 1788 г. установлено представление не позже 1 ноября сведений по состоянию урожая, "дабы можно было благовременно подать средства к отвращению скудости в пропитании народном". Не остались также без замечания и так называемые leges sumptuariae, запретительные законы о роскоши: указом от 6 мая 1784 г. Екатерина II сделала распоряжение о "присвоении служащим лицам особых для каждаго наместничества цветов для платья для сокращения роскоши"; 17 . Но самым замечательным распоряжением, имевшим целью предупреждение нищеты, бесспорно является устав благочиния или полицейских, от 8 апреля 1782 г.; статья 119 устава, перечисляя обязанности частного пристава, говорит, что он "доставляет неимущим частное пропитание, старается устроить их к месту, или пропитанию, или прокормлению работою, промыслом, рукоделием или ремеслом", а статья 181 предусматривает необходимость, при обилии ищущих труда, учреждения должности "маклера слуг и рабочих людей", к коему и могли бы обращаться, как имущие труда, так и предоставляющие таковой; из статьи 189 видно, что, при заключении найма посредством сего маклера, последний принимал участие в разрешении недоразумений между обеими вступившими в договор сторонами; любопытна еще статья 184, в силу которой маклер обязывался "иметь двери своего дома отверстыя, и над дверями вывеску, дабы имущие услужения или работы к нему явиться могли для записывания требуемых сведений". Нельзя не признать в институте маклеров, к сожалению не получивших, кажется, широкого распространения, - весьма разумного учреждения; они явились первообразом тех посреднических контор-бюро, о которых поднят вопрос лишь в самое последнее время, но, по-видимому, законоположение о маклерах было слишком теоретично и потому трудно осуществимо.

Таким образом, благотворительно законодательная деятельность Екатерины Великой может быть по всей справедливости названа весьма замечательной. Пусть находились в ее царствование личности, подобные Харьковскому генерал-губернатору Черткову, который, при путешествии императрицы в Крым, издал распоряжение о том, чтобы не было никого "в развращенных и разодранных одеждах, а особливо пьяных и нищих, что соблюсти у крыльца, что пред дворцом, и во всех местах, где собрание народное будет"; пусть находились помещики, скрывавшие убожество крестьянских жилищ размалеванными декорациями; все это так, все это отрицательные примеры деятельности частных лиц, но бесспорно, что Екатерина П знала нищету, заботилась об ее исцелении и в этом видела одно из своих монархических обязанностей. Скажут, быть может, что многие из ее мероприятий не имели тех крупных последствий, на которые можно было рассчитывать; да, это верно; но с другой стороны верно и то, что инициатива почти всех законодательно благотворительных мероприятий Екатерины П исходило от нее самой, и в этом отношении прав герцог де-Линь, сказавший: "много говорят о Петербургском кабинете; я не знаю ни одного, который был бы меньше его размером, - он простирается от одного виска до другаго и от верхней части носа до волос, словом, он весь - в голове Екатерины".

"Человек", по выражению Шамборана, "всегда и везде эксплоатировался человеком, но следует сказать, что народныя массы никогда не имели меньшаго предлога для жалобы на свою социальною долю, чем в наше время"; изречение это, вполне справедливое для настоящей минуты, приложимо в некотором объеме и по отношению к веку Екатерины П

ПРИМЕЧАНИЯ

В соседней Польше также велась борьба в нищенством. По закону Сигизмунда I, от 1219 г., прибывшие в город крестьяне должны были поступить в город услужение, или на какую либо работу, не позже, как в течение трех дней; по закону Яна Альберта должно было определить количество бедных в каждом селении и городе; такие бедные, будучи неспособными к труду, могли просить милостыню; на одежду их накладывался особый штемпель; в случае же нищенства "незаклейменных" нищих, надлежало таковых привлекать к работе по сооружению укреплений против турков и рытью рвов. (Окольский. Исторический очерк призрения бедных в Польше. Варшав. Унив. Извест.; 1878, IV).

Выпись с писцовых книг письма и меры стольника Михаила Феодоровича Самарина да подъячева Михала Русинова (1674 - 1676 гг.); Труд. Ярослав. учен. архив. ком., в 2, 1892 г. Однако даже патриархи отказывали иногда в милостыне: иногда "челобитная старицы Марьицы патриарху Никону о милостыни", где эта "города Воронежа старьица" просит пожаловать ей, "убогой, на милостыню"; на оборотной стороне челобитной помечено: "отказ" (Тр. Ряз. учен. арх. ком. 1890, в IV); но это, конечно, было исключением для XVII века.

Хотя следует относиться к свидетельствам о страннолюбии, даже документальным, с большою осторожностью; по словам М. Р-а, автора статьи "Из быта духовенства в XVIII и в начале XIX века" (Рус. Стар., 1900, № 11), в годовые праздники всяческие подношения властям были необходимы; в книгах же этот расход выводился обыкновенно так: "послано такому то 6 мешков пшеничной муки для приема странных".

Страннолюбие было распространено, как известно, и в Древней Греции

Призрение нищих в России. Никитин (Дет. Пом. 1894, 6)

Исторический взгляд на благотворительность. Герье. (Ib., 1890, 19)

Интересен взгляд Екатерины II на налоги; по ее выражению (Дух Журналов) 1816 г. № 3: "налоги для государства то же, что паруса для корабля; они служат к тому, чтобы скорее и надежнее ввести его в гавань, а не к тому, чтоб завалить его своим бременем, или держать всегда в открытом море, и чтоб наконец потопить его".

Приказы общественного призрения в России. Сафронов (Сын Отечества 1839 г., XII).

Нельзя не припомнить по этому поводу того, что в Риме с посещающих театральные представления не только не брали каких либо денег, не говоря уже об отсутствии налога с этих представлений, но, наоборот, зрителям выдавали за каждое посещение по два обола (это так называемые теорики).

1. Рус. Вест. Совр. лет. 1863 г., №28. Вообще Екатерина II, не вводя прямых налогов в пользу бедных, устанавливала сложную систему косвенных налогов: в пользу приказов общественного призрения обращались, например, штрафные деньги с купцов и мещан, и пошлины с крепостей на корабли и суда (П.С.З., № 16188; обозрение благотв. действ. прик. приз. Жур. Мин. Внутр. Дел, 1854, ч. 9).
2. Ярославль при Елизавете Петровне, Трефолева (Др. и Нов. Рос., 1877, 4). Вообще "колодники" древней Руси содержались на доброхотные пожертвования. В одной из народных картинок (Ровинский, св. стат., читан. во II отд. Имп. Ак. Наук, т 27, № 768) представлена рубленная изба, а в ней сидят два колодника: у одного из них руки в колодниках, ноги прикованы цепью к стулу, а у другого на руках наручники, а ноги в колодниках; на дворе темницы находится третий колодник; два "милостивца" подают милостыню. При запрещении сбора колодниками милостыни они подают челобитные о разрешении таковой: так 2 мая 1704 г. тюремные сидельцы "по делам" просят "пущать в мир против их каторжных сидельцев, чтобы им, бедным, сидя на тюремным двор, голодную смертью не умереть ("Карнович, истор. записка о нищенст. и Воронеж. акты, т.I, стр. 320). Тяжелое же положение, вообще, колодников красноречиво явствует из их челобитной преосвященному Митрофану (Ворон. акты, № 165), где они пишут: "сидим мы на Воронеже в остроге и правят братией на нас влазная и бьют за влазное братья нас на правеж безпрестанно, а влазнова нам заплатить нечем и помираем голодной и холодной смертью".

М. Н. Соколовский

(печатается по: журнал "Вестник благотворительности" (№1) за 1901 г.; издано Институтом проблем гражданского общества в виде брошюры в 2000г.)

Ю. ГОДУНСКИЙ, историк.

Нравственное богатство народа наглядно исчисляется памятниками деяний на общее благо...
В. О. Ключевский

Наука и жизнь // Иллюстрации

Князь Владимир, крестивший Русь, был первым князем, который стремился придать благотворительности организованный характер, отдавая на эти цели монастырям десятую часть княжеских доходов.

И. Репин. "Нищий с сумой". 1879 год.

Впервые на Стоглавом соборе 1551 года Иван IV сказал о необходимости строить в каждом городе богадельни и больницы.

При царе Алексее Михайловиче были созданы специальные приказы, занимавшиеся общественным призрением неимущих.

Петр I решительно взялся за искоренение нищенства. Но царь прекрасно понимал, что одними репрессиями сделать ничего нельзя.

В эпоху Екатерины II приказы общественного призрения, подчинявшиеся непосредственно верховной власти и Сенату, были созданы в 40 из 55 губерний.

Императрица Мария Федоровна, супруга императора Павла I, более тридцати лет руководившая благотворительностью и всеми социальными учреждениями в России, проявила на этом поприще большие организаторские способности.

По инициативе Александра I в 1802 году было создано еще одно благотворительное общество, действовавшее параллельно с обществом Марии Федоровны, - Императорское человеколюбивое общество.

Воспитательный дом, открытый в Москве в 1764 году. Гравюра XVIII века.

Благотворительность, меценатство, милосердие, приют - почти забытые в советское время понятия. Только на исходе ХХ столетия они постепенно стали возвращаться в нашу повседневную жизнь. Давняя традиция благотворения и попечения о нуждающихся, проявлявшаяся в дореволюционной России в многообразных формах, после октября 1917 года была предана остракизму и забвению. Большевики смотрели на модель благотворительности как на буржуазный пережиток и средство обмана трудящихся, стремление спрятать свою эксплуататорскую суть за унизительной "помощью бедным" и тем отвлечь их от классовой борьбы. Прошли десятилетия, и жизнь заставила подумать о возрождении благотворительности в современной России. В немалой степени тому способствовали тяжелейшие испытания, выпавшие на долю россиян в так называемое перестроечное время, когда страна переходила к рыночной экономике и рыночным отношениям. Возрождаемая благотворительность еще не встала крепко на ноги. Но тем интереснее заглянуть в ее истоки.

Как утверждает известный русский историк и писатель XIX века М. П. Погодин, в языческой Руси "заботиться о стариках, недужных и больных было первейшей обязанностью и общей добродетелью славян". Правда, тогда благотворительность (никем не организованная да и не называемая так) носила простейший характер родственной или соседской взаимовыручки и заключалась, главным образом, в кормлении, одевании и приюте наименее защищенных членов своей общины - стариков, одиноких женщин, детей.

Путешественники с Запада, посещавшие в те времена земли восточных славян, отмечают в своих записках, что человеколюбие, сострадательность, стремление разделить горе и беду другого были характерны для наших далеких предков задолго до того, как они в 988 году приняли христианство.

С принятием христианства благотворительность в Древней Руси получает особое направление - "нищелюбия". Народ относился к нищим как к людям, причастным святости, с которыми надо делиться своим достоянием. Раскрывая сущность древнерусского благотворения, крупнейший историк начала XIX века В. О. Ключевский пишет: "Человеколюбие у наших предков было то же, что нищелюбие, и любить ближнего значило прежде всего - накормить голодного, напоить жаждущего, посетить заключенного в темнице... Древняя Русь, - продолжает Ключевский, - понимала и ценила только личную, непосредственную благотворительность, милостыню, подаваемую из рук в руки, притом "отай", тайком не только от стороннего глаза, но и от собственной "шуйцы" (так в древности называли левую руку. - Прим. авт .).

Древнерусский благотворитель считал такое деяние необходимым условием личного нравственного здоровья, да и церковь рассматривала милостыню как религиозный акт, молитву, крестное знамение, способ загладить свои грехи перед Господом. "В рай входят святой милостыней", "Нищий богатым питается, а богатый нищего молитвою спасается" - так говорили в старину.

В годы становления Киевской Руси благотворительность еще не была государственной обязанностью, оставаясь делом исключительно отдельных нищелюбцев и прежде всего князей, которые, как считалось, обязаны заботиться о благосостоянии вверившихся им людей. Князей оценивали не только по государственным делам, но и по их отношению к бедным, больным и престарелым.

Заметной вехой на пути становления благотворения на Руси стало княжение Владимира Святославича, именуемого в народе Крестителем. Князь-христианин, как пишут летописи, велел всякому нищему и убогому приходить на княжий двор, "брать кушанье и питье, и деньги из казны", а дряхлым и больным посылал телеги, груженные хлебом, мясом, рыбой, "овощем разным", медом в бочках и квасом. Именно при нем были построены первые богадельни, больницы и странноприимные дома. В 996 году он издает устав (то есть закон), по которому поручает призрение надзору патриарха и подчиненных ему церковных структур. На содержание монастырей, церквей и организуемых при них благотворительных учреждений этот же устав определяет "десятину", то есть десятую часть княжеских доходов. Немалые деньги!

Радение о страждущих после Владимира становится предметом внимания последующих русских князей - Ярослава Мудрого, Владимира Мономаха, Александра Невского. Но в годы монгольского нашествия прибежищем для нуждающихся в помощи становится русская православная церковь. Она полностью берет на себя благотворительные функции, пользуясь тем, что татарские ханы (во всяком случае, в первый период своего господства на Руси) уважительно относились к духовенству и освобождали церковь и монастыри от поборов.

И еще долго благотворительность в России была связана с церковью. Внушая людям мысль, что помогать нуждающимся - дело богоугодное, церковь подавала пример такого отношения во времена стихийных бедствий, войн, голода. В неурожайные годы церковь не только спасала голодающих, но по необходимости и давала крестьянам зерно для посева - на этот случай в монастырях хранился своего рода "страховой фонд".

Немалые доходы церквей, монастырей, патриархов и митрополитов предписывалось тратить на прокормление убогих и нищих, поскольку считалось, что "церковное богатство - нищих богатство". При монастырях возникают богадельни, бесплатные больницы и детские приюты. Через церковь, куда передавали свои пожертвования доброхоты, благотворительность осуществлялась вплоть до конца XVII века.

И все же обычай благотворения в форме подаяния милостыни не умалял, а способствовал развитию нищенского промысла и бродяжничества. "Церковные и богадельные люди" стали, по существу, профессиональными нищими, которые населяли целые слободы вокруг церквей и монастырей. Лженищие, всячески избегавшие труда, ходили по миру, увеличивая число праздношатающихся. Выдавая себя за больных и убогих, они "отбирали" тем самым милостыню у истинно нуждающихся. Армия домогающихся подаяния год от года росла.

Впервые заговорил о необходимости создать государственную помощь в России царь Иван Васильевич Грозный. На Стоглавом соборе, который состоялся в 1551 году, он сказал, что в каждом городе должны быть построены богадельни для мужчин и женщин и больницы. Собор, отметивший чрезмерный рост нищенства и тунеядства, высказался за упорядоченность помощи нуждающимся, то есть за организованное призрение. Средства на эти цели должны поступать от частных лиц, а контроль за их расходованием отдавался в руки духовенства и целовальников (так назывались тогда должностные лица).

И тем не менее нищенство в России оставалось серьезной социальной проблемой и на протяжении всего XVII века. Царские власти пытались справиться с ней, развивая государственную благотворительность. Так, в царствование Алексея Михайловича, в 1649 году, было принято "Соборное уложение", где в свод гражданских законов ("Кормчую книгу") вошли статьи об общественном призрении. Создаются специальные приказы, занимающиеся призрением бедных, начинает функционировать приказ, ответственный за строение богаделен. В 1682 году молодой царь Федор Алексеевич строго предписывает собрать в Москве всех нищих, выделить из них действительно нетрудоспособных и поместить в богадельни и госпитали или "раздать" по монастырям, а "здоровым лентяям дать работу".

Решительно взялся за искоренение нищенства Петр I, начав с публикации сурового указа от 30 ноября 1691 года "О забирании нищих, притворяющихся увечными, и о наказании их". "Ленивых прошаков", лукавцев велено было бить батогами и кнутом, водворять к месту жительства, а вновь возвращавшихся к нищенскому промыслу ссылать в дальние сибирские города на каторжные работы. Мера "вразумляющего принуждения" к труду при Петре выглядела как насильственное определение здоровых нищих мужчин для работы в "смирительные дома", а женщин - в "шпингаузы", то есть в прядильные дома.

Указ, датируемый 31 января 1712 года, под страхом жестокого наказания запретил просить милостыню. Особенно непримиримо был настроен Петр к тем, кто ее подавал, считая таких людей "вредными для государства". Нищелюбцам за ослушание назначался штраф - 5 рублей за первое подаяние и 10 за второе.

В петровское время вышло около 20 указов против нищенства. Однако царь прекрасно понимал, что одними репрессиями уничтожить нищенство невозможно. Неслучайно в его царствование появилась программа призрения "сирых и убогих". По примеру европейских стран Петр I велит строить сиротские дома, больницы и дома призрения. Он предписывает помещать неспособных к труду в госпитали, богадельни, выдавать престарелым и инвалидам из казны специальные "кормовые деньги", а состоятельных граждан призывает вкладывать "милостные" средства и продукты непосредственно в богадельни и госпитали. Особенно внимателен царь к изувеченным в войнах солдатам, что вполне объяснимо, если вспомнить активную внешнюю политику Петра I.

Петр пытается вырвать призрение из рук церкви и возложить заботу о нуждающихся на государственные светские структуры: в городах - на губернские и городские магистраты, в деревнях - на помещиков, в свободных землях - на старост или сотских. Центральное управление богоугодными заведениями он сначала сохраняет за Патриаршим и Монастырским приказами, в 1721 году передает его Святейшему Синоду, а в 1724-м - Камер-конторе, то есть финансовому ведомству. Так при Петре I общественное призрение окончательно ушло из ведения духовенства, став предметом государственных забот.

Проведенные Петром преобразования в сфере благотворительности были глубоки и серьезны, но истребить или как-то уменьшить нищенство ему так и не удалось. Объяснить это можно, скорее всего, тем, что антинищенская политика Петра, заложившего начала государственного общественного призрения, велась преимущественно насильственными средствами и пыталась искоренить следствие, а не причины, его порождавшие.

Много сделала для развития системы государственной благотворительности в России Екатерина II. Начнем рассказ об этом с важнейшего законодательного акта ее правления - "Учреждения для управления губерний Российской империи", подготовленного самой Екатериной и принятого 7 ноября 1775 года. Согласно документу, в каждой губернии были созданы приказы общественного призрения - система государственной помощи, осуществлявшая всю социальную политику в стране. Приказы открывали и брали под контроль народные школы, заведения для умалишенных и неизлечимых больных, госпитали, больницы, богадельни, сиротские и смирительные дома.

В екатерининскую эпоху приказы общественного призрения - органы, не зависящие от губернских инстанций и подчинявшиеся непосредственно верховной власти и Сенату, - были созданы в 40 из 55 губерний. Для учреждений, подконтрольных приказам, была разработана своя система источников финансирования: они получали как государственные средства, так и деньги от благотворителей.

Продолжая борьбу с профессиональным нищенством и бродяжничеством, Екатерина II законодательными актами несколько уменьшила суровость репрессивных мер, применявшихся в петровское время. К нищим стали относиться более гуманно и дифференцированно, на них начинают смотреть не только как на злостных ленивцев, но и как на несчастных жертв неблагоприятных условий существования. Поэтому Екатерина II вместо телесных наказаний, практиковавшихся при Петре I, вводит систему принудительного труда и трудового призрения нищих. В 1775 году появились первые работные дома, находящиеся в ведении полиции, для праздношатающихся или занимающихся нищенским промыслом.

Для исцеления же порочных людей Екатерина повелевает открыть смирительные дома с тяжким полутюремным режимом. Помещаемые в них "буйные ленивцы" и лица "непотребного и невоздержанного жития" были постоянно заняты работой, кроме времени на сон и еду. Ленивых предписывалось принуждать, а непослушных наказывать розгами (не более трех ударов за один проступок) или сажать на хлеб и воду на три дня либо в тюрьму на неделю.

При Екатерине II возникает сеть воспитательных домов для детей-сирот и незаконнорожденных ("зазорных") младенцев. В России это стало благотворительной новацией. Первый такой воспитательный дом с госпиталем для бедных рожениц был открыт в 1764 году в Москве как государственное учреждение. Строили этот дом на частные пожертвования (сама Екатерина II выделила из своих средств 100 тысяч рублей и обязалась ежегодно жертвовать еще по 50, а цесаревич Павел - по 20 тысяч). Через шесть лет такой же дом открыли и в Петербурге.

В воспитательные дома принимали подкидышей, детей, рожденных вне брака, а также "законных детей, оставляемых родителями по бедности". Здесь дети росли и получали элементарное общее образование, а с 14-15 лет воспитанников отдавали в обучение ремеслам в мастерские, организованные при самом доме, или же городским ремесленникам. На содержание воспитательных домов шли миллионные суммы.

Появились в екатерининскую эпоху и так называемые сиротские дома, то есть учебные заведения для детей неимущих родителей - купцов, чиновников, канцелярских служащих, мещан и цеховых, - которые "по бедности своей не имели средств устроить детей в какие-либо училища". В сиротские дома принимали мальчиков и девочек в возрасте от 7 до 11 лет. По окончании училища детей распределяли на службу в государственные учреждения, на фабрики, заводы или к разного рода предпринимателям для обучения ремеслам, торговле и прочим полезным занятиям.

При Екатерине II в Москве появились первые всесословные больницы для бедных: Павловская (1764) и Екатерининская с богадельней при ней (1776). В учреждениях, подчиненных приказам общественного призрения, нуждающихся лечили, как правило, бесплатно. В 1779 году в Петербурге, в 1785-м - в Москве, а в 1786-м - в Новгороде открылись дома для душевнобольных. Стремясь предупредить появление новых нищих среди бедного населения, Екатерина распорядилась открывать кредиты и ссудные кассы для испытывающих нужду, а также ремесленные и другие школы, где выходцы из разорившихся семей могли бы получить достойную профессию, чтобы потом самостоятельно зарабатывать на жизнь.

При Екатерине II было положено начало организации "открытого общественного призрения", занимавшегося пенсиями, пособиями, кормовыми деньгами, обеспечением профессией и пр. Оно действовало "вне закрытых благотворительных заведений", то есть гошпиталей, богаделен, инвалидных домов и т.д. Так, например, указ 1781 года обязывал столичный городской магистрат назначить "городского маклера", который должен был раз в неделю вскрывать кру, жки приказа общественного призрения с доброхотными подаяниями и раздавать деньги "бедным, не могущим приобретать работою свое пропитание". Императрица также возлагала на сельские и городские общины и приходы обязанность "прокармливать своих бедных, не допуская их до нищеты".

Лишь во времена правления Екатерины II фактически начались и регулярные взносы жертвователей на строительство благотворительных учреждений, на организацию общественных и частных мест для помощи нуждающимся.

От "нищелюбия" страна постепенно перешла к сравнительно действенным формам и методам складывающейся уже тогда государственной политики социальной помощи сиротам, незаконнорожденным, престарелым, нетрудоспособным, инвалидам и больным.

Дальнейшее развитие системы общественного призрения в России после смерти Екатерины II связано с именем императрицы Марии Федоровны. Указом от 2 мая 1797 года Павел I назначает свою супругу руководительницей всех социальных учреждений. Основанное ею в том же году Ведомство учреждений императрицы Марии преследует "исключительно или преимущественно благотворительные цели" помощи нуждающимся независимо от их сословного происхождения.

Мария Федоровна обнаружила на новом поприще незаурядные организаторские способности. Она умела привлекать к своему делу умных, энергичных, богатых людей. Вверенные ей учреждения процветали и располагали устойчивым финансовым положением - как за счет созданных при них Ссудной и Сохранной казны, так и за счет привлечения частных пожертвований. Неслучайно многие не входящие в Мариинское ведомство благотворительные учреждения, оказавшись в затруднительном материальном положении, обращались с просьбой включить их в ведомство Марии Федоровны. Руководя им чуть более тридцати лет, императрица превратила это ведомство в особую отрасль общественного призрения, народного образования, здравоохранения и социального обеспечения.

При Марии Федоровне и по ее распоряжению строятся новые помещения для сиротских домов и училищ в Петербурге и Москве, открываются благотворительные больницы для бедных, получившие название "Мариинские", наконец, опытные воспитательные дома для глухонемых и слепых детей. Но самыми распространенными благотворительными заведениями, существовавшими до 1917 года, стали заложенные в 1803 году уже вдовствующей императрицей Марией Федоровной вдовьи дома - богадельни для вдов военных и гражданских чиновников. Императрица жертвовала на содержание этих домов огромные личные средства. Ее ведомство курировало и оказывало помощь каждому третьему детскому приюту России.

Слова из завещания Марии Федоровны, приведенные ниже, говорят о многом. Посвятившая себя призрению осиротевших детей, она призывала состоятельных граждан объединить усилия "к сохранению детей, к возбуждению, по мере возможности, чувств материнских, к поданию помощи вдове и сироте, облегчению страждущей нищеты; тогда только мы будем оказывать истинную любовь к ближнему по великому примеру, данному нам Спасителем".

После кончины Марии Федоровны в 1828 году ее ведомство, вплоть до революции, по традиции курировали последующие русские императрицы. К началу XX века в подчинении этого самостоятельного полугосударственного ведомства находилось около 800 учебных и других благотворительных обществ и заведений. В них обучались десятки тысяч детей. В 40 больницах ведомства ежегодно лечились более 40 тысяч больных. В воспитательных домах, приютах и богадельнях находили кров более 60 тысяч человек. Годовой бюджет ведомства к 1900 году достигал 13 миллионов рублей, а финансовое его положение было настолько крепким, что оно смогло в начале XX века субсидировать строительство Вытегорского канала, получившего по имени императрицы название "Мариинская водная система".

Независимо от ведомства, учрежденного императрицей Марией, действовало еще одно крупное благотворительное ведомство, имевшее свои филиалы во многих городах России. Это Императорское Человеколюбивое общество, основанное по инициативе Александра I в 1802 году и взявшее на себя обязанность заботиться об учреждении заведений: "1) для призрения дряхлых, увечных, неизлечимых и вообще к работам неспособных; 2) для доставления неимущим, кои в состоянии работать, приличных упражнений, снабжая их материалами, собирая обработанные ими изделия и сбывая оные в их пользу; 3) для воспитания сирот и детей бедных родителей".

Работу общества регламентировало специально созданное при нем справочное бюро, которое собирало достоверную информацию о действительных размерах бедности, о количестве явно нуждающихся в помощи, о характере необходимой им помощи и о лицах, сделавших из прошений пособий особый промысел. Помимо прочего деятельность бюро "обеспечивала невозможность получения пособий сразу из многих мест без ведома благотворителей, с одной стороны, и получение ее истинно нуждающимися, с другой".

С течением времени функции и возможности Человеколюбивого общества расширялись и в конце XIX - начале XX века оно также превратилось (наряду с Ведомством учреждений императрицы Марии) в некий полугосударственный орган социального призрения и обеспечения, действовавший относительно независимо от властей. В 1912 году в нем насчитывалось 274 благотворительных учреждения. Средства Человеколюбивого общества складывались из частных пожертвований, в том числе императора и его семьи.

Благотворительность представителей царской фамилии в дореволюционной России была знаковым явлением. Царицы, как правило, учреждали благотворительные общества, великие князья и княгини обязательно брали под свое покровительство то или иное богоугодное, благотворительное, учебно-воспитательное или лечебное учреждение.

Подвижничество членов императорской семьи на поприще благотворительности, несомненно, послужило примером для представителей образованной части российского общества. В России действовала разветвленная система частных и сословных благотворительных обществ и заведений. Созданные государственными, общественными, сословными и городскими учреждениями, а также частными лицами, они отличались от двух названных ведомств (императрицы Марии Федоровны и Человеколюбивого общества) тем, что предоставляли помощь, как правило, непосредственно "в своих стенах". Например, сословные общества были основаны на принципах "взаимного вспоможения или самопомощи", когда своеобразные кассы, которые открывали эти общества, служили средством помощи "впавшим в бедность членам кассы, их вдовам и сиротам". Члены этих обществ, принадлежавшие обычно к одному сословию, составляли капитал, собирая ежегодно взносы, предназначенные для оказания финансовой поддержки тем из их среды, кто попал в бедственное положение.

Были и такие благотворительные частные общества, члены которых обычно делали взносы для помощи лицам совершенно посторонним. Иначе говоря, каждая из таких общественных благотворительных организаций подходила к оказанию помощи нуждающимся индивидуально.

С возникновением в 30-х годах XIX века частной организованной благотворительности заканчивается исключительное господство закрытых заведений как формы социальной помощи.

См. в номере на ту же тему

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http :// www . allbest . ru /

Министерство образования и науки российской федерации

Волгоградский государственный университет

Кафедра "Социальной работы и педагогики"

на тему: "Благотворительность при Екатерине Второй"

Группа: СРЗ-141

Выполнила: Чихирева Е.С.

Проверила: Литвинова И. Н.

Волгоград

Введение

После смерти Петра I в сфере благотворительности наступило некоторое затишье. Пока еще было непонятно насколько приживутся реформы первого русского императора куда поведут страну его потомки. Правление Петра II, Анны Иоанновны, Елизаветы и Петра III запомнилось лишь тем что наказания за профессиональное нищенство стало еще более строгим. Более того некоторые из приютов для новорожденных были закрыты поскольку деньги ранее тратившиеся на эти цели уходили в карман чередовавшихся фаворитов.

Вплоть до восшествия на престол в 1762 году императрицы Екатерины II мы видим застой в вопросах благотворительности. Урожденная принцесс Ангальт-Цербстская будущая императрица не имела к России никакого отношения за исключением того что она была женой Российского императора Петра III, который ненавидел все русское. В то же время среди представителей династии Романовых сложно найти того, кто смог бы сделать для России больше чем Екатерина II.

После кончины императора Петра I вопросам благотворительности уделялось очень мало внимания. Конечно, представители правящей династии старались следовать заветам своего великого предка, но этого было мало. Сказывалась нехватка государственной воли. Екатерина II постаралась изменить текущее положение вещей.

С восхождением на престол Екатерины II начинается вторая попытка на протяжении XVIII века изменить социально-экономическую структуру страны. При преемниках Петра Великого и до издания учреждения о губерниях заведывание призрением лежало на Правительствующем Сенате, без определения которого никто не мог быть помещен в богадельню. До этого же времени в области призрения правительство придерживалось предначертаний Петра I.

Екатерина II первые годы своего царствования тоже следовала им, значительно смягчив, однако, карательную систему его по отношению к нищим.

Екатерина 2

Первое время своего правления Екатерина II уделяла вопросам благотворительности не так много внимания, поскольку сперва необходимо было закрепиться на престоле и имелись другие дела первоочередной важности. В это время были изданы указы об ответственности за нищенство, однако форма наказания была несколько смягчена. Согласно указу от февраля 1764 года полицейские могли задерживать нищенствующих. В то же время до того, пока их дело не будет рассмотрено в судебном порядке, задержанным полагалась небольшая денежная дотация.

Во время царствования Екатерины II создаются новые органы управления общественным призрением, двухуровневая система социальной помощи нуждающимся - приказы общественного призрения и местные органы попечительства сословного характера (дворянская опека, сиротский суд).

Крупнейшим делом периода царствования Екатерины II было учреждение двух больших заведений для призрения незаконнорожденных детей. Вопрос о них был серьезно разработан под руководством известного филантропа И.И. Бецкого и получил практическое осуществление с основанием в 1763 году в Москве Воспитательного дома, а в 1770 году - и в Петербурге. Устройством этих двух домов было положено прочное начало призрения незаконнорожденных детей если не во всей Империи, то в ближайших к столицам губерниях.

Нищенство в виде испрашивания подаяний рассматривается, как явление, запрещенное законом. Указом от 8 октября 1762 г. "накрепко подтверждено", чтобы "нищие в Москве для прошения милостыни по миру отнюдь не ходили, а на улицах и перекрестках не сидели". Указом от 26 февраля 1764 г. вновь подтверждено, чтобы "никто ни под каким видом по улицам не шатались, и милостыни просить не отваживались", для чего "всем полицейским командам, в силу указов, наиприлежнейшее иметь осмотрение". Забранные, или, по выражению указа, "взятые" главной полицией в прошении милостыни "разного звания люди, до надлежащего об них рассмотрения" дела, получали "кормовые деньги, по 2 коп. каждый", из средств коллегии экономии. Указом от 27 февраля 1772 г. опять предписывается Московской полицмейстерской конторе "собирающих милостину и праздношатающихся чрез частных офицеров ловить". Однако, нищенство и бродяжество, по-видимому, не прекращаются; требуются новые мероприятия: "праздношатающиеся", кроме жителей самой Москвы и Московского уезда, определяются в "нижние служители Московской полиции"; на выборных старост и сотских, виновных в допущении экономических крестьян к прошению милостыни, налагается, с каждого пойманного нищего, двухрублевый штраф, который шел на содержание работного дома; в круг обязанностей городничего включена, между прочим, обязанность иметь наблюдение за тем, чтобы нищих, "буде работать могут,

заставить чинить улицы и мосты вместо наемных обывателями, за что обыватели дадут им дневную нужную пищу". Наконец, учреждаются работные дома. В Москве под работный дом для мужчин был назначен "состоящий за Сухоревою башнею прежде бывший карантинный дом", где "призреваемые ленивцы могли бы употребляться к работам" по пилению дикого камня на казенная и партикулярная строения", а под работный дом для женщин - Андреевский монастырь, где женщины должны были привлекаться к "прядильным работам; ежедневная рабочая плата призреваемых была определена в 3 коп.". Рабочий дом в С.-Петербурге повелено устроить непременно к 1 мая 1781 г., в этот дом повелевалось отсылать, шатающихся в Петербурге в прошении милостыни и работою могущих прокормиться"; нищенствующих же по уездным городам надлежало отправлять "на Ямбургскую суконную фабрику, или на другие работы"; помещение для рабочего дома в С.-Петербурге было отведено на Васильевском острове, в прежних зданиях богаделен. Подобные же рабочие дома надлежало устроить и в прочих губерниях.

Как видно, в ряду законодательно-благотворительных мероприятий, трудовая помощь, как одно из средств борьбы с нищетой, завоевывает все более и более значительное место. С полною определенностью в рассуждении о мануфактурах Екатерина II пишет, что "особливо же надобно занимать работаю праздношатающихся в больших городах". А еще в XVII веке безразборчивая подача милостыни всякому нищему была обычным явлением.

В 1763 году вновь вспомнили о приютах для брошенных младенцев, которые впервые были основаны при Петре I, но в последние годы были в забытьи. Екатерина II настолько загорелась этой идеей, что выделила из своих средств 100000 рублей, подав тем самым пример и для остальных доброхотов и, прежде всего, для своих фаворитов. Деятельность приюта была очень успешной. От приносивших детей просили назвать только имя младенца и сообщить, крещен он или нет. Вот почему всего лишь за 1765 год в Приют принесли почти 800 детей, что значило 800 спасенных жизней! В то время от детей не принято было отказываться, чадородие и плодовитость воспринимались, как дар Божий. Такие случаи, на первый взгляд, могли иметь место разве что среди знатных горожанок, которым необходимо было скрыть свою связь на стороне. И все-таки была еще одна причина, чтобы отдать младенца в Приют. Дело в том, что дети крепостных после рождения также считались крепостными, а согласно Уставу данного заведения каждый младенец считался от рождения свободным. Вот почему для многих крестьян сдача ребенка в Приют была единственным шансом подарить ему свободу.

1 сентября 1763 года по указу Екатерины II был издан Манифест об “Учреждении Московского Воспитательного дома”.

"Объявляем всем и каждому. Призрение бедным и попечение о умножении полезных обществу жителей, суть две верховные должности и добродетели каждого Боголюбивого владетеля. Мы, питая их всегда в нашем сердце, восхотели конфирмовать ныне представленный Нам генерал-поручиком Бецким проект с планом о построении и учреждении общим подаянием в Москве, как древней столице империи Нашей, Воспитательного дома для приносных детей с особым госпиталем сирым и неимущим родильницам" - начинался этот Манифест.

Это событие знаменовало собой новый этап в развитии благотворительности в России, издревле славившейся христианским милосердием, особым отношением к сиротам, нищим и убогим. Недаром у русского народа родилась пословица - "В рай входят святой милостыней. Нищий богатым питается, а богатый нищего молитвой спасается".

Торжественная закладка здания состоялась 7 октября 1764 г. в присутствии Императрицы. В 1764 г. в Московский воспитательный дом было принято 523 ребенка (в воспитательные дома принимались дети до 2,5 лет). Вскоре на частые пожертвования в крупных губернских городах - Архангельске, Воронеже, Екатеринбурге, Казани, Киеве, Нижнем Новгороде, Тобольске и других по примеру Москвы также были открыты воспитательные дома. В них "приносимые младенцы" воспитывались только до трех лет, а затем передавались для обучения в Московский воспитательный дом. В 1771 г. в самостоятельное учреждение было преобразовано петербургское отделение Московского воспитательного дома.

Помимо Москвы и Санкт-Петербурга, воспитательные дома появились в Новгороде, Енисейске, Олонце, Киеве, Казани, Вологде, Пензе и других российских городах.

Воспитательные дома имели ряд привилегий для увеличения денежных средств. Они имели право проводить благотворительную лотерею; на их нужды шла четвертая часть сбора от всех публичных городских увеселений; они имели доходы от производства и продажи игральных карт и др.

Воспитательный дом в Москве

Кто же были воспитанники Дома? По высочайше утвержденным правилам, младенцев обязаны были принимать: "не спрашивая притом у приносящего, кто он таков, и чьего младенца принес, но только спросить: не знает ли он, крещен ли младенец и как его имя". В 1764 году было принято 523 младенца обоего пола, в 1765 - 793, в 1766 - 742 , в 1767 - 1089 ... С конца 1760-х годов детей, для сохранения от возникавших эпидемий, стали временно раздавать на воспитание кормилицам по подмосковным деревням, за что платили кормящим “мамкам” до двух рублей в месяц. Даже с учетом весьма большой смертности детей в то время Воспитательный дом сохранял жизнь многим незаконнорожденным и подкидышам, порожденным тяжелой, нечистой жизнью города, а также сиротам из бедных семей. Весомое число детей-подкидышей происходило из крепостного состояния, ибо родители знали, что ребенок при выходе из Воспитательного дома станет вольным человеком. Поэтому, до создания в 1775 году Приказов общественного призрения, Московский Воспитательный дом принимал подкидышей и сирот из Архангельска, Пензы, Нижнего Новгорода, Смоленска, Осташкова, Чернигова и других городов страны. В 1770 году подобный же Воспитательный дом, как отделение Московского, был открыт в северной столице России - Петербурге. "Питомцев" и "потомок" этих Воспитательных домов с пяти лет начинали приучать к какой-либо легкой работе, физической закалке организма. Бецким была разработана и воплощена в жизнь подробная учебная образовательная программа с высоким уровнем требований и передовым по времени гуманным пониманием целей воспитания. По выпуске питомцам Дома давали "платье новое суконное, несколько рубашек, галстуков и платьев, шапку, шляпу, чулки, башмаки и сапоги … и сверх того рубль денег и паспорт, с которым он может во всем Государстве жить, где хочет … как вольный человек". Огромную и благотворную роль в жизни Москвы сыграло и создание при Доме особого отделения для бедных рожениц, где помощь, уход, содержание оказывались безвозмездно.

Воспитательный дом вел широкую деятельность в Москве. В 1772 году Екатерина II разрешает при нем образовать Вдовью, Ссудную и Сохранную кассы, для того, чтобы "спасти бедняков от сетей ростовщиков, прийти на помощь случайным неудачникам "всякого чина" и указанными учреждениями помочь сохранить каждому такому бедняку свое имение на пользу".

В 1764 году было основано "Императорское воспитательное общество благородных девиц", которое впоследствии превратилось во всем известный Смольный институт. Оно было создано с целью формирования образованного общества, распространения образования. По замыслу императрицы, которая вплоть до Великой Французской Революции находилась под влиянием прогрессивных идей Локка и Монтеня, вернувшиеся в свои родовые гнезда выпускницы общества, будут стараться дать полученное образование своим детям. Если изначально будущих воспитанниц отбирали из дворян, то уже спустя год после основания Общества было открыто отделение для остальных сословий (не принимались только дети крепостных крестьян).

В 1775 г. по губернской реформе Екатерины II в провинции создаются приказы общественного призрения под предводительством губернатора с участием в их руководстве зажиточных горожан от разных сословий. Приказы должны были следить за функционированием народных школ, больниц, богаделен, сиротских домов, а также учреждений для душевнобольных, смирительных и работных домов. На содержание всех этих заведений Императрица единовременно выделила приказам общественного призрения по 15 тыс. рублей. Далее доход должен был складываться от процентов с этого капитала, а также частных пожертвований, штрафов и пени, взимаемых при судебном разбирательстве и др. Примечательно, что приказы общественного призрения, будучи органами государственной власти, имели право привлекать благотворительные пожертвования. Благотворительные средства поступали и в Смольный институт.

Таким образом, в екатерининское время начал формироваться системный подход к благотворительности. Именно при Екатерине II были заложены Принципы, на которых впоследствии развивались благотворительные учреждения призрения под покровительством Дома Романовых: проявление заботы монаршей власти о подданных путем покровительства благотворительности и личного участия в ней; придание упомянутым учреждениям государственного характера, но исключение их из общей системы государственных органов Империи, и финансирование, как на основе благотворительности, так и с использованием казенных средств.

Следует отметить, что некоторые идеи, заложенные в указе, явно опережали свое время. В частности, приютов для неизлечимо больных, в советское время не было. Таковых просто выписывали из больницы, и они угасали уже дома. К идее хосписов в нашей стране вернулись лишь в 1990 году. В настоящее время только в Москве их насчитывается 8, чего вполне достаточно для помещения неизлечимо больных. Идея хосписов активно развивается и на начало 2012 года их количество в России перевалило за 70. Остается только удивляться широте государственного ума императрицы, решения которой в вопросах благотворительности не потеряли актуальности до сих пор. Вместе с созданием новой государственной благотворительной системы всячески поощрялись любые формы частной благотворительности, однако жертвовать предписывалось в пользу действующих благотворительных учреждений во избежание попадания пожертвований в руки профессиональных нищих. Приказы общественного попечения представляли собой "верхний эшелон" общественной благотворительности. На местах же делами милосердия занимались поместные органы попечения, например, суд для сирот, дворянская опека и другие.

В 1785 году через создание участковых попечительств, Таким образом, к решению социальных задач привлекаются широкие слои населения, которые получают доступ как к процессу принятия решения, так и к процессу реализации благотворительных функций. Россия доросла до появления меценатства. Екатерина II сумела сделать так, что жертвовать на дела благотворительности стало модным. Меценатство становится все более распространенным явлением. Среди множества их имен мы не можем умолчать о братьях Орловых, князе Григории Потемкине, о купцах-меценатах из рода Строгановых. Так, Александр Сергеевич Строганов, прославился как первый русский вельможа, начавший коллекционирование предметов искусства. После него осталась одна из крупнейших в Европе частная коллекция картин и громадная библиотека. Его вклад в поддержание и развитие русского искусства и библиотечного дела был столь велик, что он стал главным директором императорской библиотеки и президентом Академии Художеств.

Оканчивая рассказ о состоянии благотворительности в Екатерининскую эпоху, мы можем только удивляться масштабам проведенных реформ. Причем, в каких условиях! К моменту восшествия на престол Екатерины II Россия еще вела Семилетнюю войну. Вскоре после ее окончания начались многолетние боевые действия с Османской империей и жаждавшей реванша Швецией. Огромные средства уходили на фаворитов, а тут еще реформы, направленные на реорганизацию системы благотворительности. Естественно, перед нами встает законный вопрос: "Где деньги, Зин?!" Откуда в стране, находящейся в постоянном состоянии войны с соседями, когда уровень коррупции и фаворитизма бил все рекорды, находятся средства на благотворительность??

Таким практически неисчерпаемым денежным источником для Екатерины II становится Православная Церковь. В 1764 году был издан манифест, согласно которому прежняя система церковного землевладения упразднялась. Отныне все земельные наделы, которые накопились у Церкви за несколько сот лет, подлежали передаче в Коллегию Экономии, а населявшие их крестьяне отныне стали называться "экономическими". В результате около 1000000 крестьян перешло в руки государства. С экономических крестьян в год собиралось 1,366 миллиона рублей налогов. Из этой суммы в пользу Церкви шло поначалу, приблизительно 30%, но позже, с увеличением размера собираемого налога, ее уменьшили до 13%. Фактически это был узаконенная форма грабежа, однако в условиях отсутствия института патриаршества разрозненные протесты духовенства были легко подавлены. Несогласные с реформой были сосланы в дальние монастыри.

По примеру Москвы в 1786 году в Ярославле создается Дом призрения ближнего, получивший позже название Екатерининского. На свой счет принимают воспитание сирот и незаконнорожденных младенцев новгородский губернатор Я.Е.Сиверс, нижегородский прокурор Бахметьев, купец Макарьев в Белозерске и целый ряд других лиц в разных городах и местах империи.

Бескорыстность и самоотверженность Ивана Ивановича Бецкого были отмечены в 1768 году пожалованием ему высшего российского ордена Святого Андрея Первозванного и преподнесением в 1773 году от имени Сената специально изготовленной в его честь золотой медали.

социальный трудовой нищета

И.И. Бецкой

Подводя черту под реформами в области благотворительности в правление Екатерины II, мы можем сказать следующее. Будучи немкой по происхождению, она всячески старалась облегчить жизнь своих новых подданных, благополучие которых для нее стояло превыше всего. О том, насколько нелицемерной была ее любовь к русскому народу, лучше всего говорит тот факт, что когда в 1775 году ей пожелали воздвигнуть памятник, на что было собрано свыше 50000 рублей, Екатерина II отвечала: "Для меня важнее возвести памятник в сердцах своих подданных, чем в мраморе". С этими словами она повелела отправить собранные деньги на организацию сиротских приютов.

Во время правления Екатерины II были проведены коренные преобразования в вопросе милосердия. В виде Приказов общественного призрения фактически было создано "министерство благотворительности", в рамках которого были объединены все ее виды: организация богаделен, устройство приютов, больниц, школ и училищ. Более того, идеи создания приютов для подкидышей и госпиталей для неизлечимо больных (хосписов) явно опередили свое время. И сейчас, 250 лет спустя, они вновь реализуются в Российской Федерации.

В то же время Православной Церкви при Екатерине II был нанесен сильнейший удар, от которого она так и не сумела оправиться. На экономической самостоятельности Церкви был поставлен крест, однако полученные в ходе секуляризации церковных земель средства позволили осуществить реформу всей системы благотворительности, которая в последующее время доказала жизнеспособность многих своих идей.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Благотворительность как социальный, психологический и экономический феномен. Христианство и его роль в развитии благотворительной деятельности. Помощь нуждающимся как необходимое условие личного нравственного здоровья. "Призрение - дело государственное".

курсовая работа , добавлен 30.11.2010


Понятие социальной помощи и социально-педагогической деятельности. Структура и опыт организации современной системы социально-педагогической помощи лицам с ограниченными возможностями в России, стратегия и совершенствование социальной политики в стране.

реферат , добавлен 11.08.2009


Социально-экономическая ситуация многодетных семей в России. Содержание социальной помощи семьям, имеющим три и более ребенка. Общее понятие о социально-бытовых услугах, материальной, натуральной помощи. Нормативно-правовая основа социальной защиты семей.

реферат , добавлен 19.10.2012


Основные формы и этапы эволюции социальной помощи в России. Особенности периода государственного призрения в XVII-XIX веках. Государственно-общественная благотворительность в России в XVIII-первой половине ХIХ века. Общественное и частное призрение.

реферат , добавлен 11.07.2011


Система помощи нуждающимся в Древней Руси. Развитие системы призрения и благотворительности в императорской России (XVIII- начало XX в.). Социальное обеспечение в Советской России и СССР (1917-1991гг.). Становление современной системы социальной работы.

реферат , добавлен 19.10.2012


История становления благотворительности в России. Социально-культурная сущность благотворительности. Основные мотивы и возможные направления и виды благотворительной помощи. Совершенствование законодательной базы и стимулирование благотворительности.

курсовая работа , добавлен 17.02.2011


Формирование системы социальной помощи. Изучение ее законодательной и финансовой почвы. Особенности управления социальной сферой в Российской Федерации. Виды, размер и порядок назначения государственной помощи наиболее незащищенным группам населения.

курсовая работа , добавлен 29.10.2014


Направление и принципы социальной помощи. Основные социальные проблемы семьи. Отклонения в поведении подростков. Формы и содержание социальной помощи "трудным" подросткам в социально–реабилитационном центре. Проблема предупреждения девиантного поведения.

курсовая работа , добавлен 02.06.2014


Исследование исторических этапов развития благотворительности в России. Особенности благотворительной помощи, осуществляемой представителями рода Романовых. Российская благотворительность в наше время. Акция - как форма благотворительной деятельности.

дипломная работа , добавлен 23.05.2010


Традиции церковной благотворительности в Древней Руси. Начало государственного призрения, использование монастырей как государственных заведений социального призрения. Активизация церковной благотворительности. Помощь церквей и монастырей нуждающимся.

• Самые страшные наводнения в истории человечества
• Когда коллега - ябеда Если в коллективе завелся интриган или как грамотно воевать
• Как выглядит дьявол Кто такая сатана и ее фотки
• Индуктивный метод, его описание и особенности применения
• Функции и базовые элементы нервной системы человека Общий план строения и значения нервной системы
• Битва под грюнвальдом. Битва при Грюнвальде. История и значение Решающая битва с грюнвальдом
• История развития науки «Микробиология
• Цитоплазма бактериальной клетки
• Номенклатура комплексных соединений
• Башни и каменные солнца Вольной Аварии

• Астрономия — Термины и Определения
• Всероссийская олимпиада школьников английский язык
• Академия народного хозяйства при правительстве российской федерации Учебные заведения при президенте рф
• Какие документы нужны для поступления в вуз
• Духовно-рыцарские ордена – кратко Ордены средневековья
• Катакомбы и Некрополи и dusk vs dawn
• Квест Day of Destiny: Dark Elf's Fate (Роковой день - судьба Темных Эльфов)
• Что такое самобичевание Самобичевание poe
• Найти ранг матрицы: способы и примеры
• Выжившие после теракта 11 сентября