Горилла, которая любит говорить. Действительно ли знаменитая горилла Коко владела языком жестов
Практически все используемые человеком знаковые системы так или иначе восходят к языку и представляют собой его производные. Исследования психологов показывают, что язык - не только важнейший инструмент человеческого интеллекта, но и обязательное условие его формирования. В издательстве Corpus выходит книга Бориса Жукова «Введение в поведение» , посвященный многолетним попыткам человека понять других живых существ. В рамках с премией «Просветитель» T&P публикуют главу «Когда горилла заговорила» о том, как обезьяны овладевают языком с активным словарным запасом в 600 слов.
Дети, родившиеся с нормально сформированным мозгом, но не овладевшие языком («маугли» или больные тяжелыми формами детского аутизма), обречены на глубокую умственную отсталость. Как возник этот удивительный феномен - неизвестно, но если предполагать, что он сформировался естественным путем, то есть в ходе эволюции, то, может быть, самые близкие к человеку виды способны хотя бы до какой-то степени овладеть им? Руководствуясь этой простой мыслью, ученые еще в 1920-е годы попытались обучить человекообразных обезьян речи - как с помощью обычных методов дрессировки, так и путем воспитания в человеческой семье (как, в частности, Надежда Ладыгина-Котс). Результаты этих многочисленных, продолжавшихся десятилетиями проектов были двусмысленными: обезьяны прекрасно понимали то, что говорили их воспитатели, но их собственная речь даже в самых успешных проектах не шла дальше считанных слов.
Книга "Введение в поведение" , выходит в рамках новой серии Primus, созданной «Книжными проектами Дмитрия Зимина» и Фондом «Эволюция». Это межиздательский проект с дебютными просветительскими книгами ученых и научных журналистов, в котором уже приняли участие издательства Corpus и «Альпина нон-фикшн».
Как-то в начале 1960-х американские зоопсихологи Аллен и Беатрис Гарднеры смотрели научный фильм об одной из так и не заговоривших обезьян - шимпанзе Вики, воспитанной психологами Китом и Кэтрин Хейс. Вики выучила всего четыре слова и произносила их всякий раз с немалым трудом. Но Гарднеры заметили, что каждая такая попытка сопровождалась выразительными движениями рук обезьяны, позволявшими понять ее, даже если фильм шел без звука. И у них возникла мысль: а что, если попытаться научить шимпанзе такому человеческому языку, который не требует непосильной для них координации движений губ и языка, - жестовому языку глухонемых? Аллен предлагал провести этот эксперимент в строго контролируемых условиях лаборатории, но Беатрис настояла на том, чтобы «объект» жил и рос в окружении людей, а обучение языку было такой же органичной частью повседневной жизни, как в обычных человеческих семьях.
В 1966 году Гарднеры и их сотрудник Роджер Футс начали работать с Уошо - годовалой самкой шимпанзе, обучая ее языку, известному как ASL (American Sign Language), или амслен. К концу третьего года обучения Уошо могла изобразить 85 слов и охотно ими пользовалась. (Позднее активный словарный запас Уошо продолжал расширяться и в итоге превышал 200 слов.) Это не удивило ее воспитателей: начиная эксперимент, они ожидали, что шимпанзе выучит много знаков амслена, будет их вполне правильно применять и, может быть, даже строить из них простые фразы, но вот вопросы, отрицание или разница между фразами, отличающимися порядком слов, окажутся для нее непреодолимым барьером. Однако юная шимпанзе перемахнула этот барьер, даже не заметив, что тут была какая-то трудность. Мало того: при встрече с новыми предметами Уошо сама начала давать им двусловные имена, построенные так, как это часто делается в английском языке и еще чаще - в языках типа пиджин-инглиша. Холодильник она назвала «холод-ящик», лебедя на пруду - «вода-птица», арбуз - «пить-конфета», редиску - «еда-ай-больно». А будучи запертой в клетку и чрезвычайно этим недовольной, просигналила служителю: «Грязный Джек, дай пить!» До этого случая ее собеседники использовали слово «грязный» только в буквальном значении, но обезьяна уловила, что это слово всегда употребляется с неодобрением, - и тут же превратила его в ругательство.
Общение с «говорящими» обезьянами показывает, что они вполне способны думать о том, чего в данный момент нет
Первые публикации Гарднеров и Футса вызвали сенсацию - и, конечно же, волну сомнений и критики. Оспорены были буквально все их результаты, начиная от самого факта активного использования обезьяной такого обширного набора знаков. Но главный удар пришелся по интерпретации. «Смысл увиденного понят человеком, а он приписывает эту способность обезьяне», - писал психолог Герберт Террейс, комментируя «составные» высказывания Уошо. Террейс и сам взял на воспитание детеныша шимпанзе, чтобы в строгом эксперименте отделить реальные коммуникативные возможности обезьяны от восторженных интерпретаций. Исходная позиция Террейса выразилась в кличке его питомца - Ним Чимпски, явно отсылающей к имени Ноама Чомски, к этому времени уже ставшего одним из самых известных и авторитетных лингвистов в мире. Чомски не скрывал своего резко критического отношения к работе Гарднеров: битва со Скиннером только укрепила его в убеждении, что язык присущ и доступен лишь человеку, а все попытки увидеть какой-то «язык» в поведении животных - чушь, основанная на предвзятости и двусмысленностях. Следуя этой линии, Террейс предполагал, что успехи Уошо - результат интенсивной дрессировки, если же обезьяну не натаскивать, она никогда не овладеет языком. По условиям его эксперимента люди должны были «называть» предметы и действия жестами, но никак не побуждать обезьяну их повторять. Однако Ним Чимпски опроверг Ноама Чомски: он не только сам выучил ряд знаков путем подражания, но с какого-то момента начал спрашивать воспитателя: «А это как называется?» Окончательные выводы Террейса остались гораздо более осторожными, чем у Гарднеров, но все же он признал, что вынужден был пересмотреть свои первоначальные взгляды. (Впрочем, сам Чомски по-прежнему считает «говорящих» обезьян научным мифом.)
Разумеется, новые возможности использовал не только Террейс и вообще не только скептики. Почти одновременно с Гарднерами другой исследователь, Дэвид Премак, начал работу с шимпанзе Сарой. Он предложил ей разработанный им самим язык условных символов - абстрактных фигур, каждая из которых обозначала какой-то предмет, действие и т.д. (При этом фигуры не имели ни малейшего внешнего сходства с тем, что они обозначали.) Сара могла «высказываться», извлекая нужные знаки из набора и вешая их на магнитную доску. По сравнению с проектом Гарднеров проект Премака имел как преимущества, так и недостатки. В его рамках невозможно было выяснить, способны ли обезьяны сами придумать не только названия-комбинации из уже известных им знаков, но и новые знаки (амслен дает им такую возможность, и Уошо воспользовалась ею по крайней мере дважды в жизни, придумав жесты для понятий «прятки» и «нагрудник»). Кроме того, на жестовом языке можно поговорить где угодно, а на языках, подобных созданному Премаком, - только там, где есть специальная установка и набор символов. Зато работа Премака «с порога» отметала одно серьезное возражение. Дело в том, что шимпанзе выполняют жесты (как и вообще все, что они делают) довольно небрежно по человеческим меркам, и скептики утверждали, что Уошо складывает пальцы «как попало», а человек видит в этом тот жест, которого он ждет. Язык Премака исключал такую интерпретацию: отвечая экспериментатору, Сара могла выставить только тот или иной стандартный знак, а не какой-то «невнятный» или «промежуточный». То, как она это делала, не оставляло сомнений: она пользуется условными символами вполне осмысленно.
Подход Премака был развит и усовершенствован в 1980-е годы сотрудниками Йерксовского национального приматологического центра. Разработанный ими условный язык-посредник йеркиш включал многие сотни хорошо различимых абстрактных значков - уже не вырезанных из пластика, а нанесенных на клавиши специально сконструированной огромной клавиатуры и проецируемых на большой экран. Еще одно отличие работ в Йерксовском центре состояло в том, что здесь группы обезьян жили собственным автономным сообществом, а люди лишь время от времени приводили их в лабораторию для общения и работы.
Звездой Йерксовского центра стал молодой бонобо Канзи. Он выучил йеркиш, можно сказать, нечаянно: знакам учили его приемную мать Матату (у шимпанзе и бонобо приемные дети - обычное дело), а Канзи вертелся рядом - кувыркался, лез обниматься, уплетал какие-то лакомства и вообще развлекался, как мог. Убрать его из лаборатории было нельзя - разлученная с сыном Матата закатила бы истерику, и дальнейшая работа стала бы невозможной. Исследователи старались не обращать внимания на юного сорванца, пока он в какой-то момент не начал вполне осмысленно отвечать на вопросы вместо матери. После этого ученые начали работать с ним уже целенаправленно - и были вознаграждены: Канзи оказался едва ли не самым способным из всех обезьян, которых учили языкам-посредникам, его активный словарный запас составляет около 600 слов (считая только регулярно используемые), а пассивный измеряется тысячами. Матата же, кстати, так толком и не освоила язык, и позднее Канзи, а затем его сводная сестра - родная дочь Мататы Панбаниша - служили матери переводчиками.
Горилла Коко заявила своей воспитательнице Фрэнсин Паттерсон, что она, Коко, хорошая птичка и умеет летать
Впервые за всю свою историю люди смогли в полном смысле слова поговорить с существами других биологических видов. Даже если оставить в стороне философское значение этого достижения и ограничиться чисто научной его стороной, то антропоидные языковые проекты наконец-то позволили нам заглянуть непосредственно в психику животных - пусть и очень немногих. У исследователей поведения наконец-то появилась возможность обойти проблему «молчания второго субъекта», узнать то, что невозможно узнать никакими наблюдениями и экспериментами. Да, обезьяньи высказывания просты - обычно в них от двух до пяти слов, - а словарный запас небогат. Самые продвинутые активно используют 400–500 слов, хотя понимают гораздо больше (впрочем, в пиджин-инглише всего около 600 самостоятельных, несоставных слов - и это полноценный человеческий язык, на котором выходят газеты и вещают радиостанции). Да, девять десятых этих высказываний представляют собой просьбы или требования: «дай», «открой», «пойдем» и т. д., - а что-то более содержательное попадается в них редко, как золотые крупинки в речном песке. И все же «говорящие» обезьяны оказались способны использовать слова в расширительном и переносном значении, ругаться, шутить, фантазировать, спорить, учить друг друга обретенному языку и говорить друг с другом на нем. Вот лишь несколько примеров.
Канзи больно ущипнул собачонку, ожидавшую ласки (бонобо и шимпанзе вообще не любят собак). «Плохо!» - упрекают его воспитатели. «Нет, хорошо!» - насупившись, набирает на пульте Канзи. Уошо, обидевшаяся за что-то на Роджера Футса, сигналит ему: «Роджер, поди сюда!» Футс, не думая худого, подходит, и Уошо от души отвешивает ему пинка. Другой воспитаннице Футса, шимпанзе Люси, нравилось, чтобы он ее щекотал, и она нередко просила его: «Роджер щекотать Люси!» Однажды он ответил ей: «Люси щекотать Роджер!» «Роджер щекотать Люси?» - переспросила удивленная обезьяна и, получив в ответ «Нет, Люси щекотать Роджер!», принялась его щекотать.
Тот же Футс ухитрился обучить шимпанзе Элли амслену, поясняя значение того или иного жеста не показом означаемого им предмета, а произнесением соответствующего слова (как уже говорилось, обезьяны хорошо понимают человеческую речь, хотя и не могут ее воспроизвести). Видя или прося ложку, Элли делал знак, которому его учили, произнося spoon, но не показывая никакой ложки. Горилла Коко заявляет своей воспитательнице Фрэнсин Паттерсон, что она, Коко, хорошая птичка и умеет летать. А когда Фрэнсин предложила ей показать, как она летает, Коко ответила: «Птичка понарошку, дурачусь!» - и радостно рассмеялась. В другой раз Коко, большая любительница животных, грустно сказала об умершем котенке, что «он ушел туда, откуда не возвращаются».
Эти высказывания Коко требуют комментария. Считается, что одно из принципиальных отличий человеческого языка от любых коммуникативных систем любых животных - так называемое свойство перемещаемости, состоящее в нашей способности говорить об отсутствующих предметах так же легко, как и о присутствующих. Считается, что никакие животные этого не могут: все их сигналы сообщают либо о внутреннем состоянии «отправителя» в момент выдачи сигнала («больно!», «самку хочу!» и т. д.), либо о том, что он в данный момент видит, слышит или чует. Правда, непонятно, как бы мы сумели заметить эту самую перемещаемость, если бы сигналы животных ею обладали: ведь мы расшифровываем их смысл, соотнося их либо с текущим поведением самого животного, либо с объектами, присутствующими или появляющимися в окружающем пространстве. Понятно, что если животное «выскажется» о чем-то, чего здесь и сейчас нет, мы просто не сможем соотнести этот сигнал с тем, что он означает. К тому же нам точно известен по крайней мере один пример сигнальной системы, обладающей свойством перемещаемости, - танцы пчел: разведчица в темном улье «объясняет» своим сестрам маршрут до цели, которую ни они, ни она в данный момент не воспринимают. И все же представление о том, что перемещаемость - исключительное свойство человеческого языка, прочно укоренилось в науке. Однако общение с «говорящими» обезьянами показывает, что они вполне способны думать о том, чего в данный момент нет. О чем свидетельствуют не только экстравагантные шуточки и элегические воспоминания Коко, но и, например, непритязательная «светская болтовня» Панбаниши: «Остин и Шерман драка» (Остин и Шерман - два молодых самца-приятеля шимпанзе, соседи Панбаниши и ее «коллеги» по языковому проекту; речь шла об инциденте, происходившем накануне). В другой раз Канзи на вопрос, зачем он заглядывает под рельсы, ответил, что ищет Матату (которую к тому времени уже довольно давно перевели в другой центр). Неужели обезьяны обрели способность думать об отсутствующем только после того, как люди научили их своему языку?
По сути дела, это снова возвращает нас к проблеме естественного: как соотносятся все эти впечатляющие достижения обезьян в языковых проектах, с их естественными интеллектуальными и коммуникативными процессами? В данном случае, однако, этот вопрос стоит особенно остро благодаря одному чрезвычайно интересному аспекту. Как известно, у человека способность говорить и понимать язык жестко (пожалуй, более жестко, чем какая-либо другая психическая функция) привязана к строго определенным участкам мозга. Причем правильно созреть, «сложиться» эти структуры могут только в том случае, если в период их созревания ребенок слышит (или ощущает каким-либо иным образом) человеческую речь. Если же он лет до шести не встретился ни с одним человеческим языком, он уже никогда не научится говорить - что и доказывают трагические истории реальных «маугли». Успешное освоение обезьянами языков-посредников позволяет предположить, что в их мозгу есть эти (или аналогичные) структуры и что они достаточно развиты. Чем же они были заняты с незапамятных времен и до 1966 года, когда Аллен и Беатрис Гарднеры начали работать с юной Уошо? Что стимулирует их до такой степени, что позднее они позволяют обезьянам овладеть языком-посредником?
Умерла «говорящая» горилла Коко June 24th, 2018
20 июня 2018 года в США умерла «говорящая» горилла Коко, которая за свою жизнь освоила более 1000 жестов из языка глухонемых и научилась понимать более 2000 слов.
По мнению некоторых ученых, обезьяны часто догадываются о намерениях говорящего, даже не понимая значения слов. Как если бы человек следил за «мыльной оперой» с выключенным звуком телевизора. Ведь смысл все равно будет понятен.
Так что же горилла Коко - действительно понимала речь человека и могла общаться?
4 июля 1971 года в зоопарке Сан-Франциско появилась на свет самка гориллы, получившая имя Ханаби-Ко (по-японски — «искрометный ребенок»), сокращенно — Коко. К полугоду она страдала от дистрофии и дизентерии, из-за чего Коко пришлось забрать у матери. Вскоре после успешного лечения Коко оказалась в питомнике для молодняка.
Паттерсон получила разрешение обучать Коко в июле 1972 года.
Спустя несколько лет у Коко появился напарник — самец равнинной гориллы Майкл, выросший в дикой природе, а затем попавший в руки охотников.
Успехи горилл фиксировались в дневниках и с помощью видеосъемки, сравнивались с аналогичными данными по обучению детей языку глухонемых. В задачу проекта входило не просто изучить процесс усвоения слов, но и выяснить, как гориллы используют выученные жесты.
Результаты Коко и Майкла различались — последний быстро освоил несколько десятков знаков, но затем его развитие замедлилось. Языковые способности Коко же развивались почти как у ребенка — поначалу обучение давалось ей тяжело, и за первый год она стала регулярно использовать лишь 13 жестов, но в следующие месяцы произошел резкий скачок, и к третьему году обучения Коко усвоила почти 200 жестов. Паттерсон считала жест выученным только в том случае, если горилла использовала его без подсказки не менее чем 15 дней в месяц.
Была разница и в лексиконе, который освоили Коко и Майкл. Коко освоила больше жестов, описывающих бытовые предметы и игрушки, а также активно использовала знаки «нет» и «извините». Майклу лучше давались названия частей тела, наименования животных и прилагательные. Коко же больше оперировала глаголами.
Как-то она извинялась за свое неправильное поведение: «Извини, кусалась, царапалась, неправильно кусалась, потому что рассердилась».
Эксперименты с Коко и Майклом показали важность раннего обучения — Майкл начал осваивать жесты уже после того возраста, в котором у Коко проявились наилучшие способности к запоминанию. Эксперименты с другими обезьянами подтвердили этот вывод — чем позже начиналось обучение, тем сложнее было добиться каких-либо результатов. После пяти-шести лет оно становилось и вовсе бесполезным.
Многие исследователи, впрочем, относились к достижениям Коко довольно скептически, особенно поначалу. По их мнению, в экспериментах мог иметь место «эффект умного Ганса», он же «эффект экспериментатора» — ситуация, в которой экспериментатор сам неосознанно подсказывает испытуемому ответ своим поведением.
Эффект получил название в честь коня Ганса, прославившегося в Германии в начале ХХ века способностью к математическим вычислениям. Результаты вычислений конь отбивал копытом. Как показали эксперименты психолога Оскара Пфунгста, считать Ганс не умел. Однако он был в состоянии уловить напряжение задавшего ему вопрос человека, когда количество ударов копытом приближалось к точному ответу. Если же Ганс не видел задающего вопрос, точность его ответов стремительно падала.
Так, в 1973 году психолог Герберт Террес начал работу по обучению языку жестов шимпанзе по имени Ним (в честь лингвиста Ноама Хомского). Однако Ним сумел выучить лишь 125 жестов и составлял предложения лишь из двух слов. Иногда они были длиннее, но при этом совершенно бессмысленны.
В 1979 году Террес опубликовал в журнале Science разгромную статью, в которой заявил: «Объективный анализ наших данных, наряду с полученными в других исследованиях, не дает доказательств того, что высказывания обезьяны подчинены правилам грамматики. Последовательность знаков, наблюдаемых у Нима и других обезьян, может напоминать первые многословные высказывания детей. Но если исключить другие объяснения комбинаций знаков обезьянами, в особенности привычку частично имитировать недавние высказывания инструкторов, нет оснований считать эти высказывания предложениями».
Однако Ним содержался в условиях, где его возможности общения были сильно ограничены.
Всю свою жизнь он провел в лаборатории, в то время как и Коко, и Уошо тесно общались с людьми. Более того, Ним получал поощрение за подражание действиям инструкторов. К более широкому употреблению жестов его ничто не побуждало.
Наблюдения за Коко и другими говорящими обезьянами показали: те пользовались языком жестов, даже когда проводили время в одиночестве. Так, Коко, разглядывая иллюстрированные журналы, нередко комментировала жестами знакомые картинки.
А орангутан Чантек, освоивший около 150 жестов, не только пользовался ими, но и обучал смотрителей приматологического центра, где оказался во второй половине жизни.
Оказались обезьяны и в состоянии образовывать новые слова на основе уже известных. Коко называла маскарадную маску «шляпой для глаз», а стульчик, на котором стоял горшок — «грязной штукой». Шимпанзе Люси, освоившая лишь 60 жестов, тоже не терялась — чашку она называла «стекло пить красный», огурец — «банан зеленый», а невкусную редиску — «еда боль плакать».
Обезьяны были способны употреблять жесты не только в прямом, но и в переносном значении. Уошо называла сотрудника, долго не дававшего ей воды, «грязным», используя это слово как бранное. Коко пошла дальше и адресовала одному из неприятных ей работников весьма грубую конструкцию — «ты грязный плохой туалет».
По окончании экспериментов обезьяны на долгие годы запоминали усвоенный лексикон.
Так, Уошо, которую Гарднеры посетили после одиннадцатилетнего перерыва, сразу же «назвала» их по именам и прожестикулировала «Давай обнимемся!».
Наблюдения за Уошо и Коко выявили еще один удивительный факт. Когда обезьянам предлагали разделить стопку фотографий на людей и животных, себя и знакомых по исследованию обезьян они уверенно клали в папку «Люди», а фото незнакомых обезьян определяли к животным — кошкам, свиньям и другим.
В 2004 году у Коко разболелись зубы. Она смогла донести этот факт до персонала заповедника и по шкале боли оценила свои ощущения на девять баллов из десяти.
В 2014 году Коко отреагировала на смерть актера Робина Уильямса, с которым познакомилась в 2001 году. Комик стал первым, кому удалось заставить Коко впервые улыбнуться за полгода после смерти ее друга, гориллы Майкла. «Женщина плачет», — показала она на языке жестов.
Всего Коко стала героиней более чем 50 научных и научно-популярных публикаций, сделанных Паттерсон и ее коллегами. По оценкам исследователей, ее интеллект не уступал человеческому — IQ гориллы достигал 95. В 1983 году на Рождество она попросила подарить ей котенка, но получила игрушку. Горилла наотрез отказалась играть с заменой и сообщила, что ей грустно. На день рождения исследователи все же подарили ей котика, которого та назвала Мячик. Однако животное прожило недолго — однажды оно выбежало на дорогу и попало под машину. Тогда Коко впала в депрессию и постоянно повторяла: «плохо, плохо, плохо» и «хмуриться, плачь, хмуриться, грустно».
Кстати, по многочисленным исследованиям с точки зрения анатомии макаки наделены всем возможным для воспроизведения человекоподобной речи. И поскольку их анатомия голосового аппарата очень близка к другим обезьянам (и большинству млекопитающих), то такие животные являются "готовыми для речи".
Так почему же они не разговаривает с учёными? Обезьянам не хватает нейронного контроля над своими мышцами голосового тракта, чтобы правильно настроить их для речи. Хотя пока для ученых остаётся загадкой, почему другие животные (те же попугаи) могут произносить даже непростые для воспроизведения слова.
источники
Правообладатель иллюстрации THE GORILLA FOUNDATION HANDOUT
На этой неделе в Калифорнии в возрасте 46 лет умерла знаменитая горилла Коко, которая, как утверждали многие, знала более тысячи жестов американского языка глухонемых. Но достаточно ли этого для того, чтобы сказать, что Коко освоила этот язык?
После смерти Коко многие СМИ, включая Би-би-си, писали, что горилла овладела языком жестов, однако, как указывают многие специалисты, подобные утверждения являются серьезным преувеличением.
- В Калифорнии умерла знаменитая горилла Коко, знавшая язык жестов
- В Атланте умер орангутан, первым выучивший язык жестов
Действительно, когда Коко исполнился год, зоопсихолог Франсин Паттерсон начала обучать её упрощенной версии американского языка жестов (ASL или амслен). По словам исследовательницы, Коко научилась пользоваться жестами для выражения мыслей и чувств.
Паттерсон и другие специалисты утверждали, что горилла понимает около двух тысяч английских слов.
Однако нашлось немало лингвистов, поставивших под серьезное сомнение методы, которыми пользовалась Паттерсон.
Набор жестов или язык?
Они задались вопросом - насколько Коко была способна к самостоятельному общению и не было ли это умение проекцией нашего желания установить с ней связь.
Доктор Адам Шембри из Университета Бирмингема указывает, что появившиеся сразу после смерти характеристики Коко как "гориллы, которая овладела языком жестов" следует воспринимать с осторожностью.
Правообладатель иллюстрации Getty ImagesПо его словам, нельзя сказать, что Коко выучила язык, она просто запомнила ряд модифицированных жестов, что не равноценно полноценному владению амсленом.
"Я бы сказал, что Коко использовала набор выученных жестов, чтобы эффективно общаться со своими опекунами о повседневной жизни. Многие жесты были основаны на языке амслен. Но нет - Коко определенно не освоила жестовый язык", - соглашается лингвист Маркус Перельман, который изучал Коко.
Джерардо Ортега, который преподает этот язык, также считает, что Коко никогда им не владела: "В лучшем случая она умела применять в конкретных обстоятельствах некоторые жесты, и то только после того как ее тренер стимулировал ее к этому".
На уровне человека
"Первые серьезные попытки обучения приматов языку жестов начались в 1960-х годах, на основании упрощенных вариантов американского жестового языка. Оказалось, что обезьяны действительно способны запоминать некоторые жесты. Но было бы ошибкой утверждать, что Коко или любая иная обезьяна была способна пользоваться этим языком на уровне человека" - объясняет профессор Грэм Тернер из Университета Хериот-Уатт.
Он подчеркивает, что общение на амслене или любом ином языке жестов требует овладения чрезвычайно сложной системой передачи информации.
"Эта система должна также позволять создание новых последовательностей и паттернов, образованных в рамках системы для любого контекста, который может потребоваться. Если к жестовым языкам подходить именно так, то становится понятным, что обезьяны никогда не могли овладеть его грамматикой на уровне человека", - говорит эксперт.
"Хотя обезьяны способны использовать два или три жеста последовательно, тщательный анализ видеозаписей показывает, что, как правило, их учителя сознательно или подсознательно подсказывают им, а затем произвольно толкуют их реакцию как связанные предложения", - поясняет профессор Тернер.
Но независимо от того, владела ли Коко языком глухонемых, освоенный ею набор жестов действительно был необыкновенно большим для гориллы, а ее способность к коммуникации не только с человеком, но и другими животными, особенно с кошками, поражала наблюдателей.
Горилла Коко стала известной, прежде всего благодаря своей невероятной способности учиться и овладевать новыми навыками: она научилась говорить на языке жестов и выучила подобным образом более тысячи слов, и более того - понимала более 2 000 сказанных слов на английском языке. Коко была, пожалуй, единственным животным, которое имело собственных питомцев и давало им клички. Жизнь гориллы была удивительной, но и она подошла к своему финалу - 19 июня 2018 года Коко мирно скончалась во сне в возрасте 46 лет.
Сама Коко прекрасно знала, насколько она особенная - слово "королева" было одним из первых, которое она выучила для того, чтобы описать саму себя. Да что там говорить, в определенные моменты своей жизни ее персоне уделялось столько внимания, что она могла и правда поспорить в своей популярности с королевскими особами. Так, Коко дважды появлялась на обложке журнала National Geographic - один раз с фотографией, где горилла держит маленького котенка, которого она назвала "Ол-Болл" (Коко очень нравились рифмованные фразы), а второй раз с сэлфи - Коко сфотографировала сама себя в зеркале на фотоаппарат Olympus.
Коко принадлежит к виду западных равнинных горилл - самому распространенному виду в Африке. Однако сама Коко родилась не на воле, а в зоопарке Сан-Франциско. Официально ее имя звучало Ханаби-ко ("дитя фейерверков" с японского), однако короткое "Коко" довольно быстро заменило ей ее полное имя и именно с этим именем она и стала знаменита на весь мир.
Когда Коко был всего год от роду, она стала частью исследовательской программы учёных Стенфордского университета, в рамках которого ученые пытались выяснить способы коммуникации равнинных горилл. Так, Коко стала подопечной Фрэнсис "Пэнни" Паттерсон, которая и обучила ее большинству навыков.
Считается, что коэффициент интеллекта Коко был равен 95, что соответствует норме обычного человека. Конечно, горилла не обладала навыками речи и так и не смогла понять грамматику и синтаксис, но она вполне понимала, что такое будущее и прошлое и могла объясниться с людьми своими методами.
Горилла вполне могла осознавать и описывать свои чувства, она понимала даже такие абстрактные понятия как "скука" и "воображение". Когда ее друг горилла Майкл оторвал ногу у тряпичной куклы Коко, она обратилась к нему с негодованием на языке жестов: "Ты грязный плохой туалет!"
Более того, Коко умела шутить. Например, себя она иногда называла "хорошей птичкой" и притворялась, будто умеет летать, а потом объясняла, что это просто было шуткой. Она могла понимать изображение на фотографиях и соотносить их со своим опытом. Самым известным примером этого навыка был случай, когда Коко, которая очень не любила мыться в ванной, показали фотографию другой гориллы, которую ведут в ванную комнату, сказала языком жестов: "Я там плачу."
Также у Коко были собственные питомцы - с 1984 года горилла стала воспитывать котят. Даже среди всех возможных иллюстрированных книг ей нравились больше всего именно те, в которых рассказывалось про котов - "Три котенка" и "Кот-в-сапогах." Однажды на день рождения Коко ученые предложили ей мягкую игрушку в виде кота, но Коко этот подарок не впечатлил - ей гораздо больше нравилось живое общение с кошками. "Она очень расстроилась и показал жестами "печаль". На следующий год Коко предложили выбрать настоящего котенка - так у нее появился Ол-Болл, с которым обезьяна носилась, как со своим собственным ребенком.
Однажды Коко вырвала из стены умывальник, и когда у нее спросили, как такое произошло, Горилла показала: "Кот сделал это." Увы, кот прожил недолго - его сбила машина на дороге. В одном из документальных фильмов Фрэнсис Паттерсон спрашивает у Коко "Что случилось с Ол-Болл?" И Коко отвечает жестами: "Кот, плакать, прости, Коко любить."
Другой котенок Коко по кличке Му:
Другие питомцы Коко:
В отличие от своего питомца, Коко прожила долгую жизнь. Фрэнсис Паттерсон провела с Коко 42 года, обучая ее, изучая прогресс и реакции гориллы. Этот проект получил название "Проект Коко" и стал самым продолжительным в истории исследованием способов общения обезьян. Обычно гориллы живут 35-40 лет, доживая иногда до 50 лет, находясь в неволе. Сама же Коко дожила до 46 лет (ей исполнилось бы 47 четвертого июля) и умерла во сне.
Коко встречает актера Робина Уильямса:
Принято считать, что человек есть венец природы. Это правда. Но человеком мало родиться, человеком нужно стать. Интеллект трех-четырехлетнего ребенка равен интеллекту средней шимпанзе, а двухлетнего - умной собаки. Если его как Маугли оставить в джунглях, и его будут воспитывать дикие звери, то по прошествии определенного возраста (называют десять лет) - этот ребенок уже никогда не сможет адаптироваться к человеческому обществу и навсегда останется животным.
Но это все отдельная тема, о которой я в дальнейшем планирую писать много. В "пучине смуты и разврата" Живом Журнале пусть мой никому ненужный бложик несет знания и здравый смысл в массы - хоть какая-то будет польза. Поэтому познакомлю его двух с половиной читателей с уникальной в каком-то роде обезьяной. Это горилла, ее зовут Коко.
Несмотря на то, что гориллы считаются менее развитыми, чем шимпанзе, и гораздо более агрессивными, действительно опасными животными, Коко в маленьком возрасте забрала к себе на обучение профессор Стенфордского университета Пэнни Паттерсон. Задачей было обучить обезьяну обычному языку жестов, на котором разговаривают глухонемые.
Коко проявила себя очень талантливой и способной к обучению особью и спустя несколько лет уже могла понимать около 600 символов и сама показывать (читай - говорить) более 350. Сразу же нашлись септики и критики, которые утверждали, что Коко не говорит, она "обезьянничает", то есть просто играет, копирует жесты своего учителя. Но к реальности это не имеет отношение. Вот простой пример развитого абстраткного мышления Коко. Когда у нее нет точного слова, чтобы объяснить новый предмет или явление - она синтезирует понятие из уже имеющихся. Когда её угостили очень жестким песочным пирожным, и Коко не могла его долго прожевать, тогда показала два жеста: "Пирожное" и "Камень", добавив жест недовольства и что больше такое печенье есть не будет. Или, например, она просит банан, а ей дают апельсин, злится, и повторяет: "Нет, Коко хочет банан!" до тех пор, пока ей его не предоставят. Или если на прогулку ей дают желтую кофточку, то она говорит: "Дайте красную!", потому она у нее любимая.
А еще Коко очень любит животных, долгое время у нее был лучший друг - местный кот, с которым она играла, гладила и оберегала, но однажды он умер. Коко долго переживала по этому поводу и постоянно показывала жестами, что очень расстроена и скучает по нему. Когда Пэнни Паттерсон поинтересовалась, куда, по ее мнению, делся кот, то Коко ответила следующее: "Он ушел туда, откуда не возвращаются".
Коко очень общительная, и стоит ей увидеть нового человека или животное, она тутже обращается к нему на языке глухонемых. Понятное дело, животные ей не отвечают, да и редкие люди знают язык жестов, поэтому она быстро теряет к ним интерес. Но вот с некоторыми из своих кукол она любит проводить целые многочасовые монологи. Ее общительность натолкнула ученых на мысль, что неплохо было бы ее познакомить с самцом гориллы, которого бы тоже обучили прежде изъясняться жестами. И такой нашелся. Вначале Коко неохотно с ним общался, показывая руками, что он "грубый, агрессивный, и мне не нравится!", но потом привыкла и стала даже требовать о регулярным с ним встречах. Ученые надеются, что они заведут потомство, и тут возникает вопрос: смогут ли они уже самостоятельно обучить своих детенышей языку жестов? Потому что прецедент был, но в небольших масштабах, и в отношении шимпанзе бонобо, но об этом как-нибудь в следующий раз.
А вот пару роликов:
Для невладеющих английским. Коко очень любит кино, и в одном из таких есть очень грустная сцена расставания близких людей. Коко постоянно в этот момент отворачивается.
А вот предположительно тот самый самец, с которым Коко хотят свести:
Не стоит думать, что обезьяны как в известном фильме поумнеют когда-то и захватят мир. Мы НЕ произошли от современных шимпанзе и горилл, мы разошлись с ними в эволюционном развитии примерно 12-15 млн лет назад, пойдя по своему пути. Они - не станут умнее, потому что физиологически к этому не способы, у них не такой развитый мозг, у них неразвита речь. Но и наличие мозга и речи не гарантирует развитость. Оглянитесь вокруг - в мире 95% идиотов разной степени глупости, а человек - это категория не сколько биологическая, сколько интеллектуальная, волевая. Поэтому фраза, что человеком мало родиться, им нужно стать - полностью оправданна.
