Главная > Дизайн ногтей > В к тредиаковский биография. Тредиаковский, Василий Кириллович – краткая биография


В к тредиаковский биография. Тредиаковский, Василий Кириллович – краткая биография




Тредиаковский Василий человек с трагической судьбой. Так было угодно судьбе, что в России в одно время жили два самородка — и Тредиаковский, но один будет обласкан и останется в памяти потомков, а второй умрёт в нищете забытый всеми.

Из школяра в филологи

В 1703 году 5 марта появился на свет Василий Тредиаковский. Он рос в Астрахани в небогатой семье священнослужителя. 19 - летний юноша отправился в Москву пешком для продолжения учёбы в Славяно-греко-латинской академии.

Но в ней он задержался ненадолго (2 года) и без сожаления уехал пополнять багаж знаний в Голландию, а затем и во Францию — в Сорбонну, где терпя нужду и голод, отучился 3 года.

Здесь он участвовал в публичных диспутах, постигал математические и философские науки, был слушателем богословия, изучал за границей французский и итальянский языки. На родину вернулся уже учёным-филологом и атеистом.

Взлёт карьеры и негодование духовенства

С 1730 года он придворный поэт , в его обязанность входила «чистка» русского языка, а также сочинение торжественных речей, позже он станет в Академии наук переводчиком. Тредиаковский первый, кто ввёл в литературу светские романы.

Духовенство чуть ли не обвинит его в атеизме, когда он переведёт роман Тальмана «Езда в остров любви» на «разговорный» русский, поскольку вся официальная литература писалась на старославянском языке.

Новаторские идеи

14 мая 1735 год русская поэзия получила новое дыхание и развитие. Учёный внёс предложение о реформирование литературы и предложил новое стихосложение. Кроме этого, он считал, что необходимо составить грамматику русского языка, словари и риторику.

Его новаторские теоретические идеи воплотил в жизнь Ломоносов, именно он издаст «Грамматику» и «Риторику». Поэт впервые использовал в русском языке само слово «ода».

Он был первопроходцем в сочинение похвальных од. Из-под его пера они вышли за 5 лет до появления известных творений Ломоносова. В предисловие к ним он напишет теорию «Рассуждение об оде вообще», где даст определение этому жанру.

Тредиаковский — поэт

Стихи Тредиаковского разнообразны как по стилям, так и по жанрам. Одно из лучших его произведений «Стихи похвальные России», проникнутые патриотизмом и любовью к своей стране.

Стоит отметить его значительную работу «Эпистола от российской поэзии к Аполлину», где он рассматривал всю мировую литературу, начиная с Гомера и Овидия, заканчивая испанскими и немецкими авторами.

Тредиаковский учёный-филолог

Несмотря на его поэтическое многообразие, всё же Тредиаковский-теоретик сделал намного больше и значительнее. Его переводы имели большое просветительское значение.

Огромный труд многотомного перевода истории Рима и Греции, стал первым «учебником» для русского читателя. Своими современниками Тредиаковский был осмеян и считался бездарностью.

Последние годы он жил в нищете и умер в полном одиночестве в августе 1769 года, в Петербурге. И только благодаря , который оценил его творчество, критики и учёные пересмотрели свои взгляды и оценили заслуги Тредиаковского.

Тредиаковский Василий Кириллович (1703 - 1769), поэт, прозаик, теоретик.

Тредиаковский был одним из писателей, определивших развитие русской литературы XVIII века - века, подготовившего "золотой век русской литературы".

Тредиаковский родился в семье астраханского священника, учился в школе монахов-капуцинов и должен был принять сан. Но его влекла не вера, а наука. Он сбежал из родительского дома и отправился в Москву. Там он поступил в Славяно-греко-латинскую академию, но вскоре, влекомый все той же жаждой знаний, отправился за границу - совсем без денег, надеясь только на себя и свой "острый разум". Около двух лет Тредиаковский провел в Голландии, а затем отправился во Францию, в Сорбонну. Пешком - от Гааги до Парижа.

Вернувшись на родину, он дебютировал переводом французского романа под названием "Езда в остров Любви" - и тут же навлек на себя всеобщий гнев за непристойную эротичность романа. Однако Тредиаковский стал знаменит, и его образованность и литературный талант были замечены. Анна Иоанновна пожаловала Тредиаковскому сан придворного поэта, а в 1733 году он зачисляется в штат Академии наук на должность секретаря. В 1745 году Тредиаковский становится первым русским профессором. До Тредиаковского среди профессуры Академии наук были только приглашенные в Россию иностранцы, и им, мягко говоря, не понравились подобные успехи русского "выскочки". Тредиаковский пытался бороться против интриг, но все же в 1759 году был уволен из Академии. Однако работу на пользу российской науки он не оставил.

Постепенно он выпустил перевод трудов сорбоннского профессора Ш. Реллена: десятитомную "Древнюю историю" и шестнадцатитомную "Римскую историю", а также "Истории о римских императорах" Ж.-Б. Кревье. Крупнейшим литературным произведением самого Тредиаковского стала "Телемахида" - переложение романа "Похождения Телемака" французского писателя Фенелона. "Телемахида" навлекла на себя гнев царствовавшей тогда Екатерины Второй (эти события начались в 1766 году), за царским гневом последовала опала.

Тредиаковский был первым в ряду реформаторов русской системы стихосложения. В 1735 году он написал трактат "Новый и краткий способ к сложению российских стихов". В то время применялась силлабическая система стихосложения. Основой ее является уравнивание количества слогов в каждой из строк стихотворения. Силлабическая система использовала рифму, но не брала в расчет ударение в словах. Тредиаковский говорил, что силлабическая система пригодна только для языков, в словах которых ударение фиксированное. В русском же языке оно подвижно. Следовательно, заключал Тредиаковский, силлабическая система уродует русскую поэзию. Он предложил ввести элементы тонической системы стихосложения, основанной на чередовании ударных и безударных слогов. Такую систему стихосложения он назвал силлабо-тонической. Правда, он ограничивал применение силлабо-тонической системы только стихами с большим количеством слогов в строке - слогов должно быть 11 или 13. Небольшое же количество слогов, по его мнению, могло быть организовано и по правилам силлабики.

В трактате также шла речь о применении стихотворных размеров - это являлось следствием введения силлабо-тонической системы. Тредмаковский полагал, что основным размером русской поэзии должен быть хорей. Ямб для русского стиха он считал малопригодным, трехсложные размеры исключал вообще, В 1755 году вышла другая важная работа Тредиаковского "О древнем, среднем и новом стихотворении российском". Это был первый труд по истории русской поэзии. Как следует из названия, Тредиаковский выделял три этапа развития стихотворства. Первый - он назвал его "языческим" - самый древний, характеризуется господствованием тонической системы стихосложения (она ближе всего к народному поэтическому творчеству). Второй этап - с XVII до начала XVIII века - господствование силлабической системы. И наконец, третий - современный - должен утвердить силлабо-тоническую систему.

Труды Тредиаковского действительно, как уже было сказано выше, были в ряду определивших пути развития русской литературы. Но жизнь Тредиаковского длилась дольше, чем признание и слава. Он умер в полной нищете 6 августа 1769 года.

Стихи похвальные России

Начну на флейте стихи печальны,

Ибо все днесь мне ее доброты

Мыслить умом есть много охоты.

Россия мати! свет мой безмерный!

Позволь то, чадо прошу твой верный,

Ах, как сидишь ты на троне красно!

Небо российску ты солнце ясно!

Красят иных всех златые скиптры,

И драгоценна порфира, митры;

Ты собой скипетр твой украсила,

И лицем светлым венец почтила.

О благородстве твоем высоком

Кто бы не ведал в свете широком?

Прямое сама вся благородство:

Божие ты, ей! светло изводство.

В тебе вся вера благочестивым,

К тебе примесу нет нечестивым;

В тебе не будет веры двойныя,

К тебе не смеют приступить злые.

Твои все люди суть православны

И храбростию повсюду славны;

Чада достойны таковой мати,

Везде готовы за тебя стати.

Чем ты, Россия, не изобильна?

Где ты, Россия, не была сильна?

Сокровище всех добр ты едина,

Всегда богата, славе причина.

Коль в тебе звезды все здравьем блещут!

И россияне коль громко плещут:

Виват Россия! виват драгая!

Виват надежда! виват благая.

Скончу на флейте стихи печальны,

Зря на Россию чрез страны дальны:

Сто мне языков надобно б было

Прославить все то, что в тебе мило!

Поэзия нашего простого народа к сему меня довела.
Я французской версификации должен рублем, а
старинной российской поэзии всеми тысячью рублями.

Способ сложения стихов весьма есть различен по различию языков.
В.К. Тредиаковский

Василий Кириллович Тредиаковский - ученый-интеллигент, поэт-филолог, большой упрямец и чудак, человек, фанатично преданный делу распространения образования и наук в России. Он вполне бы мог быть идеальным положительным героем сатиры Кантемира "К уму своему", если бы это произведение предполагало наличие такого персонажа. Он был одержим реформированием. "Язык словенский в нынешнем веке у нас очень темен, и многие его наши читая не разумеют", - жаловался Тредиаковский. Он реформировал поэтический язык, поэтические жанры, но прежде и больше всего - правила стихосложения. Он первый приступил к созданию силлабо-тоники, стихотворной системы, так привычной теперь нашему слуху, системы, в которой с легкой руки Тредиаковского пишут стихи более девяти десятых русских поэтов.

К кому более благосклонна память потомков: к тому, кто первым выдвинул идею, или к тому, кто первым осуществил ее на практике? Гениальный современник Тредиаковского М.В. Ломоносов своим талантом затмил стихотворные опыты и научные открытия поэта-филолога. Историческая память бывает несправедлива: то, в чем первым был Тредиаковский, стали приписывать первенству Ломоносова. Как много совпадений в их биографиях! В девятнадцать лет Тредиаковский, сын небогатого священника, пешком отправился из Астрахани в Москву и за два года освоил курс наук в Славяно-греко-латинской академии. В родной Астрахани юноша уже успел перечитать все книги, журналы и манускрипты, которые хранились в городских библиотеках и в миссионерстве католических монахов. По преданию, молодого человека, как небывалое по учености явление, привели показать Петру I и Дмитрию Кантемиру (отцу поэта), прибывшим в Астрахань. Петр, его экзаменовавший, остался весьма доволен. Та же легенда повествует, что император, приставив палец к челу юноши, сказал с одобрением: "Зело умен и в науках сведущ отрок". Всю последующую жизнь останется Тредиаковский верен завету Петра служить просвещению россиян. Незадолго до смерти напишет: "Исповедую чистосердечно, что после истины, ничего другого не ценю дороже в жизни моей, как услужение, на честности и пользе основанное, досточтимым по гроб мною соотечественникам".

Следующим походом за наукой была Голландия, где оказался любознательный молодой человек в 1725 году. В Гааге он прожил два плодотворнейших года, приобщаясь к новейшим открытиям в гуманитарных науках и литературе. Голландию отличала в то время свобода печати. Нигде так полно не мог бы ознакомиться русский ученый-литератор с новинками передовой мысли, в том числе и с запрещенными цензурой в других странах. Кроме того, Голландия лежала на пути к французской Сорбонне, лучшему европейскому университету. В 1727 году Тредиаковский наконец-то попадает в Париж и три года учится в знаменитой Сорбонне. Он вернется в Россию замечательно образованным человеком, усвоившим сам исследовательский пафос, творческий дух подлинной науки.

Еще учась в Сорбонне, молодой поэт начал переводить с французского языка на русский модный в Европе любовно-аллегорический роман Поля Тальмана "Езда в Остров Любви". Сам выбор темы на фоне русского быта и морали той поры мог оказаться довольно смелым. Слово "любовь" в его светском, галантном, толковании все еще было если не под запретом, то сомнительным в нравоучениях церкви. Царь Петр первым пробил основательную брешь, проложив дорогу к современному толкованию этого слова. Женившись по любви на простой женщине не самого изысканного поведения, он подал пример воспринимать любовь как норму не только идеальных и духовных отношений, но земных, плотских. Сподвижник Петра Феофан Прокопович в день Святой Екатерины произносил сочиненную им проповедь "Крепка яко смерть любы" (то есть "крепка как смерть любовь"), славя Екатерину Алексеевну, жену Петра и будущую императрицу Екатерину I, ту самую простую женщину из низшего сословия, полюбившуюся императору.

Таким образом, уже сам выбор произведения для перевода отвечал новым веяниям и вкусам читающей публики первых десятилетий XVIII века. Но для молодого поэта едва ли не важнее оказалась возможность поэтического эксперимента при переводе. Его университетский учитель Роллен развивал в лекциях студентам теорию первенства в поэзии национального общеупотребительного языка над церковным схоластическим. Ученик воспринял эту идею и воплотил в поэтическую практику. Свою "Езду в Остров Любви" Тредиаковский издал, уже вернувшись в 1730 году в Россию. Книга имела большой и шумный успех. Внимание читателей было приковано к небывалому до той поры содержанию. Но для самого поэта столь же значимой была принципиальная новизна формы. Экспериментируя, он переводил тальмановский текст и прозой, и стихами, приноравливая поэтический слог к русской разговорной речи. В предисловии он заявлял, что имел цель перевести роман французского писателя "почти самым простым русским словом, то есть каковым мы меж собой говорим". "Церковный" же слог, от которого решительно отказывался, пренебрежительно обозвал "глубокословной славенщизной".

Нельзя не заметить, как близки здесь позиции Тредиаковского и Кантемира, как сходятся они во взглядах, утверждая в поэзии нормы разговорного русского языка. Однако, обновляя поэтический язык, Кантемир остановился перед стиховой преградой. Стихотворная форма его сатир так и осталась виршевой, силлабической. Тредиаковский продвинулся вперед и на этом пути. Переводя стихами фрагменты оригинала, поэт ощущал несостыковку силлабики (то есть слогового принципа стиха; syllabe значит слог ) французского текста с нормами русского звучания. Сами по себе "французские вирши" хороши, но вот в русский "размер" никак не ложатся! Он признается в предисловии к своей книге: "Переводя вирши французские на наши, великую я трудность имел: ибо надлежало не потерять весьма разума французского сладости и силы, а всегда иметь русскую рифму". Поиски "русской рифмы", "русского размера" сделаются отныне главной заботой поэта-ученого.

Тредиаковский был по натуре очень неуживчивым человеком, предельно требовательным, придирчивым и к другим людям, и к себе. Успех сопутствовал его литературным дебютам - он был недоволен и раздражен. Чувствовал, что поставленная задача до конца не выполняется: "русский размер" не найден, метрический канон слогового (силлабического) стиха не соответствует новому содержанию произведений. Спустя много лет, вспоминая неудовлетворенность от своих ранних стихотворных опытов, он признавался: "По сочинении чего-нибудь, на какую пьесу ни посмотрю, вижу, что она не состоит стихами, но точно странными прозаическими строчками". Нужно было преодолеть этот "прозаизм" силлабики в русском стихе: метрическую норму стиха приспособить к ритмическим особенностям русской речи, к плавному движению русских слов с их незакрепленностью ударения на одном определенном слоге. Вот чем был озабочен Тредиаковский.

Здесь нам придется сделать небольшое теоретическое отступление, поясняющее разницу между метрической схемой стиха и его ритмикой. Что такое метр? Это строго закрепленные правила стиха, абсолютно точно воспроизведенные стихотворные размеры: ямб, хорей, дактиль и т.д. При автоматическом следовании этим правилам получаются стихи для прописей, образцовые и потому не живые (компьютерные стихотворения, например). А что такое ритм? Живой рисунок стиха, возникший на наших глазах, индивидуальные интонации, мелодические звучания с их неповторимыми подъемами, спадами, ускорениями и замедлениями. Ритм возникает благодаря нарушениям метра, отступлениям от него.

Поэзия - искусство древнее, и метр, лежащий в его основании, это, образно говоря, успевший застыть и окаменеть ритм. В силу своей застывшей формы, метр наполнен уже осуществившимся традиционным содержанием, потому он поддается и точному расчету, и точному изучению. Метр статичен как формальный инструмент поэзии. Ритм динамичен, он личностен, стихиен, малопредсказуем. В одной из стиховедческих работ находим такое определение: "Метр делает строение стиха предсказуемым, ритм эту предсказуемость ограничивает: ритмический повтор всегда более или менее неожиданен". Один без другого метр и ритм в стихе непредставимы. Метр вне ритма оказывается лишь теорией, но и ритм вне метра не может обрести завершенную форму. Ритмическое движение стиха ориентируется на метрическую схему и одновременно ее преодолевает. Любое поэтическое произведение начинается с противоборства, а нередко - острого конфликта метра и ритма. В этом и заключается смысл рождения поэтического художественного образа.

Но вернемся к Тредиаковскому. Человек редкой учености, он сумел сопоставить различные системы стихосложения и пришел к выводу, что наиболее удачны те из них, которые полнее соответствуют природному национальному языку и речи. Вот тогда он и обратился к народной русской песне. Стиховая ее форма держится, как известно, на принципе ударности, или тоники (tonos в переводе с греческого и есть ударение ). Строки обретают звучание стихов благодаря симметричному расположению в них мелодических ударений:

Ах, кабы на цветы не морозы, И зимой бы цветы расцветали. Ах, кабы на меня не кручина, Не сидела бы я подпершися, Не глядела бы я в чисто поле. А я батюшке своему говорила, А я свету своему доносила: Не давай меня, батюшка, замуж, Не давай, государь, за неровню…

Продирижируем строки этой народной песни - отчетливо уловим по три тона-ударения в каждой строке.

Говорят, что все гениальное просто. Реформируя русский стих, Тредиаковский, казалось бы, догадался всего-навсего соединить принцип силлабики, господствующий в книжной виршевой поэзии, с принципом тоники, лежащим в основании русской народной поэзии. Названия же размеров стиха, преобразованного им теперь из силлабического в силлабо-тонический, он перенес из античного стихосложения. Силлабо-тоническая форма оказалась для русского слуха более приемлемой. Она приводила в гибкую и гармоничную систему свободу ударений в русской речи. Кроме того, многообразные взаимосвязи двух ее основополагающих начал (количества слогов и количества ударений в строке) открывали богатые возможности для ритмической организации поэтических произведений.

14 мая 1735 года был историческим днем для судьбы русского стихотворства. На заседании Академии наук Тредиаковский выступил с докладом, посвященным реформированию современной ему русской поэзии. Была предложена обширная программа литературных реформ, касающихся языка, стиля и жанров поэзии, - и все это имело отношение к новому способу стихосложения. В трактате "Новый и краткий способ к сложению российских стихов" не только были разработаны новые правила стихосложения, но предлагались поэтические образцы каждого из жанров, выполненные по этим правилам. Сонеты, рондо, сапфические строфы, псалмы, оды и т.д. были здесь представлены. Особенно интересными оказались любовные песенки из цикла "Стихи на разные случаи". Это небольшие печальные стихотворения, предвосхищающие ставший чуть позднее таким популярным жанр элегии. "Стихи о силе любви", "Прошение любви", "Плач одного любовника" и другие несколько неуклюжи в выражении чувства. Но именно в этой, элегической, зоне опытов поэта сказались прямые связи литературного стиха и русской народной песни.

Тредиаковский, вероятно, больше все-таки представлял себя ученым, чем поэтом, когда предлагал "учебные образцы" разных жанров одновременно на русском и на французском языках. И так получалось, что элегические русские стихотворения оказывались принципиально в ином жанрово-стилевом ряду, чем одноименные элегические стихи на французском языке. Экспериментируя таким образом, поэт-филолог постигал истину, что национальная стихия языка и речи должна определять способ стихосложения. Интуитивно Тредиаковский шел верным путем. Сочиняя по-русски любовные песенки-элегии, он вводил их в ритмический контекст национальной поэзии: приноравливая к нормам русской грамматики, искал для выражения мысли интонационно-ритмические соответствия. А соотносились они теперь не с традиционным виршевым кантом, а с романсом и песней, и это было едва ли не самым главным. Сравнивая французские и русские образцы, Тредиаковский сделал окончательное заключение: "Материя всем языкам в свете общая есть вещь, но способ сложения стихов весьма есть различен по различию языков".

1730-е годы оказались самыми счастливыми в творческой биографии Тредиаковского. В последующие десятилетия, вплоть до самой своей кончины, он продолжает неустанно и кропотливо работать, все свое время посвящая литературным и научным трудам. Но прежнего успеха уже не имеет. Он переводит романы западных писателей (его "Аргенида", "Тилемахида"), не оставляя и здесь попыток экспериментировать. Берется за огромный исторический труд: перевод "Древней истории" и "Римской истории" своего учителя по Сорбоннскому университету Шарля Роллена. В тридцати переведенных им томах предлагает читателю, по существу, энциклопедию знаний по истории античного мира. Герои рассказов и повестей русских писателей читают "Историю" Роллена в переводе Тредиаковского, учатся по ней. Столкнувшись с этим фактом в произведениях А.С. Пушкина, вспомним, что это за "История" и какой великий труженик переводил ее для россиян. В римских республиканцах Тредиаковский находил черты, созвучные его собственному характеру: прямолинейному, независимому, непреклонному. За несколько лет до смерти тяжело больной, всеми осмеянный за упрямство и чудачества, полунищий поэт с гордостью и достоинством скажет: "Всемогущему слава! по окончании Греческой истории Роллена вижу, что переведен и напечатан не только первый том его же Римской истории, но уже и второй. Однако осталось еще ее четырнадцать томов. У меня хоть и есть еще силы, чтобы и их перевести, но нет уже средств к их напечатанию, сколь ни крайне желаю не прейти в неминуемую вечность без этой второй услуги дражайшему отечеству".

ТРЕДИАКОВСКИЙ Василий Кириллович родился в семье священника - филолог, поэт.

Обучался словесным наукам в школе монахов-ка­пуцинов, преподававших на латинском языке.

В 1723 бежал в Москву (не хотел вступить в духовное звание) и поступил учиться в Славяно-греко-латинскую академию (Заиконоспасское училище) прямо в класс риторики. Здесь же сочинил первые стихи и написал две драмы - «Язон» и «Тит» , представлявшиеся учениками школы.

В 1725 соз­дал плач о смерти Петра Великого. Сочи­нял веселые песенки, включавшиеся в позднейшие его сочинения.

В начале 1726 Василий Кириллович отправился за гра­ницу. Всепоглощающая страсть к наукам привела его к еще более рискованному бегству. Около двух лет провёл в Голландии, обучаясь языкам и знакомясь с западной литературой.

В 1727, «шедши пеш за крайнею уже своей бедностью», прибыл в Париж, где жил на хлебах посланника князя А. Б. Кура­кина. В Париже Тредиаковский посещает в Сорбонне математические и философские лекции, а также слушает богословие. Продолжа­ются и его занятия стихотворством, боль­шей частью на французском языке.

В сентябре 1730 воз­вратился на родину обра­зованнейшим человеком, но нужда не оставляла его. Лишь после издания «Ез­ды в остров любви», обратившей на него внимание придворных кругов, он получает место переводчика Академии наук, часто отвлекаясь от занятий сочинением стихов для придворных празднеств.

В октябре 1733 Василий Кириллович окончательно был введен в академию исполняющим должность сек­ретаря с обязанностями «вычищать язык русский, пишучи как стихами, так и не стихами, давать лекции, составлять сло­вари, переводить с французского на русский». Казалось, что судьба его склады­вается счастливо. Но зависимость ученого-разночинца от прихоти вельмож, пренебрежительное отношение знатных к деятельности первого в России литера­тора-профессионала делали его жизнь уни­зительной и беспредельно трудной. Он писал, стихи на случай, поздравительные, переводил массу мелких статей, учил безвозмездно знатных иностранцев русскому языку, переводил уставы воин­ские и торжественные оды. И в то же время он создавал труды, представляв­шие крупный теоретический вклад в исто­рию русской культуры.

В феврале 1740 в жизни Тредиаковского случилось событие, раскрывшее весь ужас его положения: он был зверски избит вельможей Волынским, издевавшимся при этом: «Станешь ли еще песенки сочинять?» В его лице, писал Белинский , «нещадно бито было оплеухами и палками достоинство литера­тора, ученого и поэта». Осложнялось его положение в академии и очевидным неуспехом в творческом состязании его с Ломоносовым и Сумароковым , более одаренными поэтами; придворная же пуб­лика своим сочувствием им и глумлением над Василием Кирилловичем еще более обостряла конфликт. После многочисленных прошений, в ко­торых Тредиаковский подробно и с гордостью перечис­лял свои заслуги перед отечественной филологией, после длительного сопротив­ления немцев, засевших в академии, он все-таки в июле 1745 «первым из россиян» стал профессором «как латинския, так и российския элоквенции» (т. е. красно­речия).

С 1746 Василий Кириллович начал чтение лек­ций по истории и теории ораторского искусства и поэтике. Время от време­ни, наряду с кропотливейшим трудом по переводу огромной «Истории древнего мира» Рол лена, он получает «изустно» высочайшие указания «сочинить по тра­гедии» и волей-неволей должен был под­чиняться им. В 1752 он издал первое соб­рание своих сочинений в двух томах. Каждое его новое произведение или им самим избранный перевод выходит в свет после долгих мытарств.

С 1757 он перестал посещать академию, где подвергался преследованиям и унижениям. В письме-объяснении он писал: «Ненавидимый в ли­це, презираемый в словах, уничтожаемый в делах, осуждаемый в искусстве, прободаемый сатирическими рогами всеконеч­но уже изнемог я в силах... чего ради и настала мне нужда уединиться». Одна­ко трудиться он продолжал «для пользы всей России», утешением ему служит убеждение, что публика «сколько она ныне не видит российских стихов, от раз­ных авторов составляемых, то в составе сих стихов, по количеству (т. е. размеру) их видит она мой собственный плод».

Литературную деятельность Тредиаковский не пре­кращал, но трудился в страшной нужде, давая уроки.

Долгое время общий хор критиков, исследователей, широкая молва разно­сили представление о нём как о бездарном поэте, скучном ученом-педанте, вечном труженике без таланта и искры вдохно­вения. Но уже Пушкин , вслед за Радище­вым , писал о нем как «почтенном и поря­дочном человеке. Его филологические и грамматические изыскания очень заме­чательны. Он имел в русском стихосложе­нии обширнейшее понятие, нежели Ломо­носов и Сумароков» (Полн. собр. соч., т. И, М., 1949, с. 253-254).

Первый крупный литературный успех пришел к поэту после издания переводного романа со стихами «Езда в остров любви» (1730). Перевод любовно-галантного романа француза Поля Тальмана (1663) угождал как вкусам ищущей легкого развлечения придворной верхушки и богатой молоде­жи, так и новым читательским пристрастиям, идущим на смену любителям дело­вой и панегирической литературы петров­ского времени. В приложенных же к по­вести стихах посвященных России, можно было найти и глубокое выражение патриотических чувств, столь характер­ное для той части общества, которая оста­валась верной заветам Петра. «Езда в ост­ров любви» представляла собой перепол­ненное аллегорическими толкованиями изображение различных оттенков и пери­петий любовного чувства героя Тирсита к его возлюбленной Аминте. Действие развертывалось, напр., в пещере Жесто­кости, у ворот Отказа, на озере Омерзелости и т. п. В качестве героев выступали Роскошь, Почтение и Предосторожность, Очесливость (скромность), Глазолюбность (кокетство). Это был первый в истории книгопечатания России абсолютно «мир­ской роман». В нем же и сказалась су­щественная особенность Тредиаковского-филолога. В предисловии к переводу он высказы­вает новые и глубокие взгляды на самые принципы такого рода литературного гру­да, обосновывает теоретически основную особенность своего перевода: это «почти самое простое русское слово», а не «глубокословная славенщизна»; необходимость же именно такого языка объясняется им содержанием переводимого произведе­ния - «сия книга есть сладкия любви».

В рассуждениях Тредиаковского об устарелости «славенского языка», о его непонятности ши­рокому кругу читателей уже содержатся теоретические предпосылки для упорядо­чения русского литературного языка. Но выбранный поэтом салонный язык верхушки образованного дворянства не смог бы стать основой для формирования «современнейшего» литературного языка. Василий Кириллович выдвигал важные теоретические пробле­мы, основываясь на понимании объектив­ных процессов развития языка и литера­туры, он великолепно использовал зару­бежный опыт в своих собственных фило­логических изысканиях, но, когда он брался за творческое воплощение им же выработанных принципов и правил, ему постоянно сопутствовали неудачи и про­счеты.

В сентябре 1734 он написал необычным для тогдашней поэзии размером стихотвор­ное поздравление начальнику академии бар. И. А. Корфу.

В 1735 опубликовал «Новый и краткий способ к сложению российских стихов с опреде­лениями до сего надлежащих званий» . Это было провозглашение крупнейшей реформы в русском стихосложении. До конца своей жизни Василий Кириллович защищал не только приоритет, но и отстаивал огромное зна­чение предложенной им и восторженно принятой поэтами реформы. Поэт ввел в рус­ское стихосложение тоническую систему: «долгота и краткость слогов в новом сем российском стихосложении... только то­ническая, т. е. в едином ударении голоса состоящая... в чем вся сила нового сего стихосложения состоит». Сейчас эта сти­ховая система чаще называется силлабо-тонической. Она возникла в результате изучения Тредиаковским предшествующей силлаби­ческой и кондакарной поэзии, наличия в ней тонических элементов; опирался поэт и на опыт других литератур, но основ­ной побудительной причиной он сам признавал опыт русского народного стиха: «поэ­зия нашего простого народа к сему дове­ла. Даром что слог ее не весьма красный... но сладчайшее, приятнейшее и правильнейшее разнообразных ее стоп падение подало мне непогрешительное руководство к введению... оных вышеобъявленных двухсложных тонических стоп» (т. е. ямба и хорея). Сам поэт определял себя как человека, «стих начавшего стопой прежде всех в России». Действительно, понятие стопы создавало совсем иное представление о ритмической организации русского стиха, так как устанавливало в строке место расположения ударных слогов и соответственно место располо­жения слогов безударных. Были в его реформе и элементы непоследовательности: так, он не отвел в своих рассуждениях места трехсложным размерам, хорей рассматривал, чуть ли не как единственный возможный в творческой практике раз­мер, не исследовал стопы в коротких стихотворных строчках, ограничивал виды рифм и так далее. Ломоносов, более после­довательно проводивший в жизнь рефор­му русского стиха, повлиял и на Тредиаковского, и в 1752 он внес многие изменения в свой «Спо­соб». Что же касается стихов Василия Кирилловича, то тут, безусловно, он не смог создать таких зна­чительных поэтических произведений, как Ломоносов или Сумароков.

В 1752 Василий Кириллович выпустил трактат «О древнем, среднем и новом стихотворении российс­ком» , где впервые и с достаточной пол­нотой исследовал историю стихотворства в России.

Немалое количество работ поэта посвящено теории жанров. Именно он впервые сфор­мулировал основные принципы компози­ции, выбора героя торжественной оды (1735), выпустил ряд работ по теории поэтической речи, имевших значение для поэтики русского классицизма.

Значительную часть наследства поэта со­ставляют переводы - поистине гигант­ская работа, исчисляемая сотнями на­званий. И здесь он выступал как писатель, практически осуществляющий свои теоретические принципы. В своих предисло­виях к переводам он писал о высоком искусстве этого рода литературы: «пере­водчик от творца только что именем раз­нится. Еще донесу вам больше, ежели творец замысловат был, то переводчику замысловатее надлежит быть». Показате­лен зачастую и сам выбор произведений, предназначенных им для перевода. Антич­ные авторы, выдающиеся философы сред­невековья и нового времени, сторонники просвещенного абсолютизма и ревнители республики, враги тирании и обскуран­тизма - целый мир идей и представле­ний проходил перед русскими читателями XVIII века в переводах поэта-филолога. Он любил это дело: «во мне знатно более способности, буде есть некоторые, мыс­лить чужим умом, нежели моим».

В разные периоды своей жизни Василий Кириллович по-разному судил о царях и вельможах, но унижаемый, он и сам иногда умел наносить удары, маскируясь чужими мы­слями или допуская резкие выпады против владык в своих предисловиях и примеча­ниях. Реакционные круги бесились по поводу «приписания нелепых предисло­вий». Переводные произведения Тредиаковского В.К. часто навлекали гнев цензуры. Духовенство было враждебно настроено к нему после его приезда из-за границы. Его «Тилемахида» - не только создание удачной формы для русских переводов - гекза­метра, но и многочисленные уроки и уко­ры царям. Екатерина II преследовала эту поэму, вряд ли только из эстетических соображений. Прозаический роман Фенелона, переведенный Тредиаковским стихом, представ­лял собой язвительную картину развала государства в результате правления «зло­го царя» и в переводе поэта воспринимался многими как политическая сатира. «Лю­бовь его к фенелонову эпосу делает ему честь, а мысль перевести его стихами и самый выбор стиха доказывает необык­новенное чувство изящного» (А. Пуш­кин, Полн. собр. соч., т. 11, М., 1949, с. 253-254).

Немалое количество оппози­ционных выпадов содержится и в переводе книги о Бэконе (1760) и «Аргениды» Барклая (1751). Такие настроения пре­обладают в последние годы жизни поэта, в другое время допускавшего и льстивость, и верноподданническое отношение к самодержавному режиму.

Много сделал Василий Кириллович и для установления границ и правил литературного языка. Но стиль самого поэта все-таки лишь в редких случаях возвышался до чисто­ты и гармонии. Безмерная инверсия, смешение слов из различных языковых пластов, нарушение синтаксического строя языка, наконец, неразборчивость в выборе фразеологических сочетаний во многих случаях приводили к «дикости» языка творений поэта, хотя в его стихах и прозе есть и немало ярких, впечатляю­щих мест.

Радищев, вслед за Новико­вым, вступился за поэта, осмеянного при жизни: «Тредиаковского выроют из порос­шей мхом забвения могилы...» Но лишь советское литературоведение восстановило подлинное место и выявило действи­тельное значение поэта «Истинным начи­нателем новой русской поэзии следует, по-видимому, считать... Тредиаковского. Этот замечательный человек, в свое время недооцененный, отличался силой теоре­тического мышления еще в большей сте­пени, чем даром самостоятельного соз­дания новых поэтических форм... Опыты первой поры творчества Василия Кирилловича решительно отразились на ходе поэзии ближайших десятилетий» (Г. Буковский, Русская поэзия XVIII века, Л., 1927, с. 12-13Х).

Умер - , Петербург.

Русские писатели. Биобиблиографический словарь.

Род деятельности: Язык произведений: Произведения на сайте Lib.ru в Викитеке.

Васи́лий Кири́ллович Тредиако́вский (Тредьяковский) (22 февраля (5 марта) 1703 года , Астрахань - 6 августа 1769 года , Санкт-Петербург) - известный русский учёный и поэт XVIII века .

Биография

Родился в семье священника Кирилла Яковлевича Тредиаковского. Учился в школе монахов-капуцинов и должен был принять сан, но, по невыясненным причинам, в убежал в Москву и поступил в Славяно-греко-латинскую академию . Здесь он написал первые свои не дошедшие до нас драмы «Язон» и «Тит Веспасианов сын», а также «Элегию на смерть Петра Великого» и «Песенку».

Тредиаковский активно занимался переводами и издал девятитомную «Древнюю историю» Ролленя, и шестнадцатитомную «Римскую историю» того же автора. В 1766 он издал «Телемахиду» - вольный перевод «Приключений Телемаха» Фенелона , выполненный гекзаметром . Произведение и его автор сразу же становятся объектом насмешек и нападок, так в «Эрмитажном этикете» императрицы Екатерины II установлено было шуточное наказание за лёгкую вину: «Если кто противу вышеписанного проступится, то по доказательству двух свидетелей, за всякое преступление должен выпить стакан холодной воды, не исключая того и дам, и прочесть страницу „Тилемахиды“ (Третьяковского). А кто противу трёх статей в один вечер проступится, тот повинен выучить шесть строк „Тилемахиды“ наизусть» .

В целом, Тредиаковский принял систему, предложенную Ломоносовым, и даже переписал несколько своих прежних од, с тем, чтобы они соответствовали новым правилам стихосложения. Тем не менее, один вопрос вызвал дальнейшее обсуждение:

Ломоносов считал, что ямбические размеры подходят для написания героических произведений, в частности, оды, а хорей «с природы нежность и приятность имеющий, должен составлять собой только элегический род стихотворения». Этого же мнения придерживался и Сумароков . Тредиаковский же считал, что размер сам по себе никаких эмоциональных оттенков не несет.

Этот спор нашёл следующее продолжение: спорившие поэты выпустили книгу «Три оды парафрастические псалма 143». В ней один и тот же псалом был переведён: Ломоносовым и Сумароковым - ямбом, а Тредиаковским - хореем.

Творчество

Творчество Тредиаковского вызывало немало споров как при жизни автора, так и после его смерти. С одной стороны, отчасти под влиянием мнения противоборствующих ему придворных и литературных группировок, Тредиаковский остался в истории как бездарный стихотворец, придворный интриган, плетущий заговоры против своих талантливых коллег. Вышедший в 1835 году роман И. И. Лажечникова «Ледяной Дом» поддерживал этот миф , что привело к тому, что на протяжении XIX века имя Тредиаковского часто употреблялось как нарицательное для обозначения бездарного стихотворца. В то же время, А.С. Пушкин в статье о книге Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» так отзывается о Тредиаковском:

«Тредьяковский был, конечно, почтенный и порядочный человек. Его филологические и грамматические изыскания очень замечательны. Он имел в русском стихосложении обширнейшее понятие, нежели Ломоносов и Сумароков . Любовь его к Фенелонову эпосу делает ему честь, а мысль перевести его стихами и самый выбор стиха доказывают необыкновенное чувство изящного . В „Тилемахиде“ находится много хороших стихов и счастливых оборотов… Вообще изучение Тредьяковского приносит более пользы, нежели изучение прочих наших старых писателей. Сумароков и Херасков верно не стоят Тредьяковского…»

Ряд современных авторов называет Тредиаковского основоположником русской лирики Нового Времени , русского классицизма XVIII-го века с его антично-европейскими истоками , одним из наиболее плодотворных идеологов и практиков русской буколической поэзии и т. д.

Раннее творчество Тредиаковского несомненно оказывается в русле т. н. русского литературного барокко с характерными для него помпезностью стиля, наслоениями метафор , инверсиями , церковно-славянизмами. В то же время, будучи новатором, Тредиаковский заложил основные линии формирования русской лирики нового времени, блестяще развитые позднее Жуковским и Пушкиным. Поздние стихотворения Тредиаковского тяготеют к зарождающейся классицистической традиции, создаваемой современными ему Ломоносовым и Сумароковым. Однако, стать «образцовым классицистом» Тредиаковскому так и не удалось.

«Песни мирские». Любовная лирика

Первые песенные сочинения Тредиаковского датируют 1725-1727 годами, то есть временем учёбы в Славяно-греко-латинской академии, однако наиболее интересными произведениями, созданными в этом жанре следует считать русские любовные стихи, зародившиеся под влиянием французских салонных песен в 30-е годы XVIII века, т.е во время учёбы Тредиаковского в Париже. По мнению Н. П. Большухиной, в начале XVIII века "Любовная (и шире - светская) песня находилась … за пределом представлений о стихотворстве, поэзии. Только в 30-е годы XVIII века она будет осознана в качестве определённого жанра и … включена Тредиаковским в систему национальных лирических жанров. В качестве одного из характерных примеров подобного творчества можно взять «Стихи о силе любви». В нём Тредиаковский обращается к античным и библейским образам, отмечая внепространственную и внекультурную силу любви, которая «есть велико дело». Такое представление было весьма в духе французской песенной традиции, однако для русской поэзии явилось новым. В частном письме Тредиаковский писал о том, «что сама природа, эта прекрасная и неутомимая владычица, заботится о том, чтобы научить все юношество, что такое любовь». Сильное влияние французской песенной лирики также можно отметить в стихотворении «Песенка любовна» (1730). Стихотворение написано в куплетной форме, а две завершающие строки каждого куплета образуют рефрен. Присутствует характерное для французской поэзии наличие мужской рифмы рядом с женской . Любовь в стихотворении рассматривается как порыв, неосознаваемая и не поддающаяся рефлексии. Лирический герой «гибнет о любви», не в силах разобраться, что с ним происходит.

В искусстве

  • Жизни Тредиаковского посвящён биографический исторический роман Петра Алешковского «Арлекин», исторические повести Юрия Нагибина «Беглец» и «Остров любви», а также стихотворный цикл Вадима Шефнера «Василию Тредиаковскому посвящается».
  • Тредиаковский является одним из персонажей следующих исторических романов: «Ледяной дом» Ивана Лажечникова , «Бирон и Волынский» Петра Полежаева, «Слово и дело » Валентина Пикуля .

Примечания

Ссылки

  • Тредиаковский, Василий Кириллович в библиотеке Максима Мошкова .
  • Тредиаковский в библиотеке ImWerden, в том числе воспроизведение издания 1752 г. «Сочинения и переводы», включающего в себя «Способ к сложению российских стихов против выданного в 1735 годе исправленный и дополненный»
  • Сложеникина Ю. В., Растягаев А. В. Языковая и персональная модели Тредиаковского // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение » . - 2009. - № 5 - Филология .
  • Василий Кириллович Третьяковский (В. К. Тредиаковский. Надогробная надпись) // Русская старина, 1890. - Т. 67. - № 8. - С. 528.
  • Тредиаковский В. К. Автобиографическая записка. Отрывок // Сборник материалов для истории Императорской Академии Наук в XVIII веке. - Изд. А. Куник. - Ч. 1. - Спб., 1865. - С. XIII-XIV.

Категории:

  • Персоналии по алфавиту
  • Писатели по алфавиту
  • Родившиеся 5 марта
  • Родившиеся в 1703 году
  • Родившиеся в Астрахани
  • Умершие 17 августа
  • Умершие в 1769 году
  • Умершие в Санкт-Петербурге
  • Поэты России
  • Писатели России XVIII века
  • Русские писатели XVIII века
  • Действительные члены Санкт-Петербургской академии наук
  • Выпускники Славяно-греко-латинской академии

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Тредиаковский, Василий Кириллович" в других словарях:

    Русский писатель. Родился в семье священника. Учился в Славяно греко латинской академии (1723‒26) и в Сорбонне (1727‒30). В 1730 напечатал перевод аллегорического французского романа П.… … Большая советская энциклопедия

    - (1703 68) русский поэт, филолог, академик Петербургской АН (1745 59). В работе Новый и краткий способ к сложению российских стихов (1735) сформулировал принципы русского силлабо тонического стихосложения. Поэма Тилемахида (1766) … Большой Энциклопедический словарь

    - (1703 1768), русский поэт, филолог, академик Петербургской АН (1745 59). В работе «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» (1735) сформулировал принципы русского силлабо тонического стихосложения. Поэма «Тилемахида» (1766). * * *… … Энциклопедический словарь

    Поэт и литературный теоретик, один из основателей русского классицизма. Род. в Астрахани, в семье священника. По невыясненным причинам (сам Т. ссылался на тягу к учению; по другим сведениям стремясь избежать неприятного брака) поэт… … Большая биографическая энциклопедия