Языковые категории в лингвистике: их статус, соотнесенность, взаимодействие (на примере функционально-семантической категории ‘интенсивность’).
В "Пролегоменах ко всякой будущей метафизике..." Кант намечает два пути исследования категорий. Первый – ориентирован на то, чтобы отыскать и систематизировать реально существующие в обыденном языке понятия (слова), которые, постоянно встречаются во всяком опытном познании.
Второй состоит в том, чтобы, на основании предварительно разработанных правил, сконструировать, полную умозрительную схему рассудочных понятий, независимую ни от исторических условий жизни человека, ни от содержания обрабатываемого материала.
Сам Кант выбирает второй путь, ведущий, в конечном итоге, к холодным вершинам гегелевского Абсолютного духа. Но его главная идея о том, что структуры бытия зависят, пусть даже от универсально-всеобщих, но все-таки человеческих определений, оказалась более плодотворной именно на первом пути. Этот путь привел к разработке лингвистической интерпретации категорий, которая была стимулирована, исследованиями Вильгельма Гумбольдта.
Как уже было показано, основная функция категорий состоит во внесении определенного порядка в некую нерасчлененную или неорганизованную целостность. Этот порядок, так или иначе, выражается (или отображается) в языке.
Лексический состав языка и совокупность категорий, в основном, совпадают, а всякое слово, поскольку оно обобщает, выступает как категория для определенного множества вещей. Благодаря этому совпадению, даже человек, совершенно не подозревающий о существовании теоретических схем категориального анализа или синтеза, «видит» мир определенным образом упорядоченным только потому, что использует для его описания свой родной язык.
Язык, точно так же, как и категории, не выводится каждым отдельным человеком непосредственно из его индивидуального опыта. Язык имеет доопытную (априорную) природу. Каждый отдельный человек получает его как наследие длинного ряда ушедших поколений. Но как всякое наследство, язык, с одной стороны, обогащает, а с другой - связывает человека до и независимо от него установленными нормами и правилами. Являясь, по отношению к познаваемому, субъективными, нормы и правила языка, по отношению к познающему, объективны.
Но если мышление еще можно представить как абсолютно чистое (пустое) мышление (Гегель, да и Гуссерль прекрасно демонстрируют это), то речь немыслима как абсолютно "чистая речь", лишенная какого бы то ни было определенного содержания. Любой разговор есть разговор о чем-то. Это "что-то" и есть предмет речи, выделенный и зафиксированный в слове. Стало быть, в словах, как лексических единицах языка уже происходит и первичное расчленение бытия, и первичный синтез чувственных впечатлений.
История языка не имеет четко выраженного начала. Как бы далеко вглубь веков не уходили наши исследования, всюду, где мы обнаруживаем людей, мы застаем их уже говорящими. Но невозможно, чтобы в мышлении людей, обладающих словом, совершенно отсутствовали те исходные членения бытия и мысли, которые уже существуют в языке. Представление о чистом, лишенном всякого содержания мышлении, работающем "на холостом ходу" - это абстракция, которая вырастает лишь на почве декартовского cogito. Действительное мышление никогда не бывает чистым "мышлением ни о чем", оно всегда имеет интенциональный характер, т.е. оно всегда направлено на предмет, всегда есть мышление о чем-то определенном.
На первый взгляд кажется, что язык, как знаковая система, совершенно нейтрален по отношению к мысли, которая может быть выражена в любой произвольно выбранной знаковой системе: звуковой, графической, цветовой и др. Но в этом случае получается, что мысль возникает до языка и лишь выражается в нем. Мышление облекается в звучащую речь как в форму (точнее, как в одну из возможных форм) внешнего выражения уже существующего собственного содержания.
Действительная взаимосвязь между мышлением и языком гораздо сложнее. Это становится заметно при постановке вопроса об их генезисе.
Филогенез (историческое развитие), как правило, воспроизводится в индивидуальном развитии - онтогенезе. Как показали исследования Ж. Пиаже, формирование категорий в сознании ребенка происходит после освоения им соответствующих языковых конструкций. Сначала ребенок овладевает сложными синтаксическими оборотами, типа "потому что", "там где", "после того как", "несмотря на", "если бы" и др., которые служат для выражения причинных, пространственных, временных, условных - т.е. категориальных отношений.
Категории не выводятся из предметного опыта, а осваиваются вместе с освоением языка и закрепляются, прежде всего, в навыках речевого общения. Осознаются они значительно позже, чем начинают использоваться в языковых практиках. По-видимому, и порядок исторического развития категорий был, тем же самым. Сначала неосознанное безотчетное использование и только потом (гораздо позже) осмысление.
Существует органическая связь категорий с определенными типами вполне реальных практических вопросов, каждый из которых может быть сформулирован с прямым использованием соответствующей категории: Где? - В каком пространстве ? Когда? - В какое время ? и т.д. Но и наоборот, каждая категория может быть выражена в виде вопроса. "Что это?" – категория сущности ; "Где?", "Когда?" - категории пространства и времени ; "Какой?, Сколько?" - качества и количества ; "Почему?" - категория причины ; "Зачем?" - цели .
Мы вопрошаем бытие о тех его сторонах, свойствах и характеристиках, которые составляют сферу наших жизненных интересов. В лингвистической интерпретации категории - есть линии, по которым интересующие нас фрагменты и отношения отделяются от общей массы и предстают перед нами как предметы нашего пристального внимания. Каждая категория представляет определенный ракурс, в котором мы видим бытие с особой точки зрения, а все вместе они образуют некое функциональное единство, закрепленное в системе языка. Каждый владеющий языком, причастен к этой системе, но это отнюдь не означает преднамеренности и полной осознанности ее применения. Человек, как замечает Сартр, "является существом не столько говорящим, сколько говоримым", и язык владеет человеком, может быть, в большей мере, чем человек владеет языком.
Культура каждого сообщества, как и его язык, отличается от культуры и языка всякого другого сообщества. Это дает нам все основания предположить, что разграничительные линии, которые язык прочерчивает по "телу" бытия могут образовывать миры, имеющие различные конфигурации. Впервые эта мысль была высказана в известной гипотезе о лингвистической относительности, названной, по имени ее авторов, гипотезой Сепира-Уорфа.
"Мы расчленяем природу, - говорит Уорф, - в направлении, подсказываемом нашим родным языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (эти категории и типы) самоочевидны... Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе, в основном, потому, что мы - участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию... Определить явление, вещь, предмет, отношение и т.п., исходя из природы, невозможно; их определение всегда подразумевает обращение к категориям того или иного конкретного языка."
Суть гипотезы о лингвистической относительности состоит в том, что организация мира нашего опыта зависит от категориального строя конкретного языка, поэтому даже одно и то же событие может выглядеть совершенно по-разному, в зависимости от употребляемых языковых средств. В самом деле, мир, в котором "Петух сзывает кур своим криком", отличается от мира, где "Крик петуха приводит в движение кур".
Принимая эту гипотезу мы переносим категории из сфер аристотелевского бытия, кантовского чистого разума или гегелевской Абсолютной идеи в сферу человеческого языка и прощаемся с вдохновлявшей этих мыслителей надеждой открыть (или создать) абсолютно полную и завершенную систему категорий, которая была бы единой и единственной "для всех времен и народов". Помещая категории в структуры языка, мы признаем, что в них находит свое выражение не бытие как таковое или сознание вообще, а конкретный жизненный мир человека принадлежащего к определенной культуре и исторической эпохе.
Идея связи категорий с непосредственным жизненным миром человека получает развитие в современных вариантах феноменологическо-экзистенциальной философии. В традиционном понимании категории служат, прежде всего, для того, чтобы выделить и обозначить то, что является для человека наиболее важным, значительным. Но то, что представляется важным и значительным с точки зрения целого - культурного сообщества, например, - может быть совершенно безразличным для отдельно взятого, "вот этого" человека. Для отдельного человека самым важным может быть то, что его непосредственно задевает, касается именно и только его индивидуального бытия: его опасения и надежды, стремления и комплексы, сомнения и страхи. Так в контексте философских исследований появляются совершенно нетрадиционные, так называемые, "экзистенциальные категории", такие как, например: "смерть", "страх", "заброшенность", "забота" и др.
Подводя итоги нашего анализа, можно сказать следующее. Независимо от контекста их интерпретации философские категории представляют предельно широкие родовые определения бытия. Как предельно общие роды, сами они не имеют стоящего над ними высшего рода и, следовательно, не могут быть, подобно понятиям, определены через отнесение к более высокому роду, с указанием на видовое отличие. Они определяются не через более высокие роды, а путем установления отношений с другими категориями. Понятия, которые входят в смысловое поле каждой категории, подчинены ей и выражают те или иные ее аспекты, оттенков и конкретные формы проявления. Отношения между категориями и понятиями можно проиллюстрировать следующим образом.
Всякое понятие имеет определенную предметную область или объем, который включает множество предметов, охватываемых данным понятием. Так, например, объем понятия "стол" - множество всех возможных столов, а понятия "дом" – всех возможных домов. Понятно, что, поскольку имеются в виду не только актуально существующие, но и все возможные столы или дома, объем каждого из этих понятий составляет бесконечное множество, поэтому мы не можем сказать, какое из этих понятий имеет больший объем, а какое - меньший. Однако существуют понятия, отношения между которыми таковы, что позволяют однозначно определить, какая из двух сравниваемых бесконечностей больше. Так, например, бесконечное множество берез явно меньше, чем бесконечное же множество деревьев, а бесконечность деревьев меньше бесконечности растений. Мы получаем иерархический ряд понятий, в котором каждое последующее, включает в себя предыдущее, как свою составную часть: береза - дерево - растение - живая природа - природа - бытие. Завершает этот ряд понятие, которым исчерпывается возможность дальнейшего расширения объема. Это и есть философская категория, которая выступает как максимально широкое обобщение, абсолютный предел дальнейшего расширения предметной области.
Понятия низших уровней общности очерчивают границы предметных областей конкретных наук, и выступают как категории той или иной науки, поскольку выполняют (в пределах ограничиваемой ими области) ту же роль предельных обобщений. Так, например, если предметом философии является бытие , то природа - это предмет естествознания в целом, живая природа - предмет биологии, растение - ботаники и наверняка в лесотехнической академии изучается какая-нибудь наука, предметом которой являются только деревья .
Итак, мы выяснили, что роль философских и научных категорий в познании чрезвычайно важна. Тем не менее, единой универсальной системы категорий не существует. На разных этапах исторического развития господствующими в практической и духовной деятельности становятся различные типы категорий или, что то же самое, различные принципы структуризации бытия и мышления. В целом, каждую категориально понятийную систему можно уподобить сети, которую мы забрасываем в океан бытия, в надежде поймать Золотую рыбку Абсолютного знания. Но сеть эта всякий раз выносит на поверхность лишь то, что захватывают нами самими сплетенные ячейки.
Статус каждой языковой категории определяется ее местом в ряду другой категории.
По природе все языковые категории могут быть:
Онтологические – категории объективной действительности (категория числа)
Антропоцентрические – категории, рожденные в сознании человека (категории оценки)
Реляционные – категории, выраженные в строе языка, для организации речи (категория падежа)
Оппозиции бывают:
По отношениям м\у членами оппозиции:
- эквиполентные (равнополюсные)
А: :В: :С: :Д
Р.п. окончание и В
Д.п. окончание е С
- привативные (только две формы)
Пр: dog - dogs
- градуальные (степени сравнения)
Пр: æ - α: - /\
По количеству членов внутри оппозиции:
Тернарные (три) – род, время, лицо
Поликомпонентные (больше чем три компонента) – падеж.
39 Типы грамматических категорий. Структура и типы отношений м\у членами грамматических категорий (только про оппозиции)
Грамматическая категория – это совокупность однородных грамматических значений, представленных рядами противопоставленных друг другу грамматических форм. Грамматическая категория формирует ядро грамматического строя языка. Грамматическая категория обладает обобщенным значением. Грамматические категории находятся в тесном взаимодействии друг с другом и обнаруживают тенденцию к взаимопроникновению (например, категория лица связывает глаголы и местоимения, категория вида тесно связана с категорией времени), причем это взаимодействие наблюдается не только в рамках одной части речи (категория лица связывает имя и глагол)
Морфологические – выражаются лексико-грамматическими классами слов (знаменательными частями речи) – категории вида, залога, времени, числа. Среди этих категорий выделяют словоизменительные и классификационные.
Словоизменительные – категории, члены которых представлены формами одного и того же слова в рамках его парадигмы (в рус. яз. категория падежа у имени или категория лица у глагола)
Классификационные – это категории, члены которых не могут быть представлены формами одного и того же слова, т.е. это категории, внутренне присущие слову и не зависят от его употребления в предложении (одушевленность\неодушевленность существительных)
Синтаксические – это категории, принадлежащие прежде всего синтаксическим единицам языка (категория предикативности принадлежит синтаксической единице – предложению), однако они могут быть выражены и единицами, относящимися к др. языковым уровням (словом и формой, которые участвуют в организации предикативной основы предложения)
Гизатуллин Данил Эдуардович
ОБЩЕНАУЧНЫЕ И ФИЛОСОФСКИЕ АСПЕКТЫ ТЕРМИНА "КАТЕГОРИЯ" В ЛИНГВИСТИКЕ
Слово "категория", возникнув в дискурсе политической жизни Древней Греции, изменило свое значение и перешло в сферу философии, позже став общенаучным. В данной работе анализируется значение понятия "категория" с общенаучной, философской и лингвистической точек зрения. Большее внимание уделено последнему, языковедческому использованию интересующего нас термина, выявлены общие элементы значения с общенаучным и философским терминами и выделены специфичные для лингвистики аспекты. Адрес статьи: www.gramota.net/materials/272017/12-2725.html
Источник
Филологические науки. Вопросы теории и практики
Тамбов: Грамота, 2017. № 12(78): в 4-х ч. Ч. 2. C. 90-93. ISSN 1997-2911.
Адрес журнала: www.gramota.net/editions/2.html
© Издательство "Грамота"
Информация о возможности публикации статей в журнале размещена на Интернет сайте издательства: www.gramota.net Вопросы, связанные с публикациями научных материалов, редакция просит направлять на адрес: [email protected]
6. Голованова Е. И. Профессиональный дискурс, субдискурс, жанр профессиональной коммуникации: соотношение понятий // Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 1 (292). С. 32-35.
7. Жура В. В. Дискурсивная компетенция врача в устном медицинском общении: автореф. дисс. ... д. филол. н. Волгоград, 2008. 42 с.
8. Кушнерук С. П. Современный документный текст: проблемы формирования, развития и состава. Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2005. 337 с.
9. Маджаева С. И. Функции медицинского документа «история болезни» // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2. Языкознание. 2016. № 1 (30). С. 147-152.
10. Мирский М. Б. Медицина России XVI-XIX веков. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1996. 400 с.
11. Мирский М. Б. Хирургия от древности до современности. Очерки истории. М.: Наука, 2000. 798 с.
12. Об утверждении унифицированных форм медицинской документации, используемых в медицинских организациях, оказывающих медицинскую помощь в амбулаторных условиях, и порядков по их заполнению [Электронный ресурс]: Приказ Министерства здравоохранения РФ от 15 декабря 2014 г. № 834н. URL: https://minjust. consultant.ru/documents/13638?items=1&page=1 (дата обращения: 17.10.2017).
13. Ромашова О. В. Композиционно-содержательная структура медицинского документа: этапы формирования // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2. Языкознание. 2015. № 1 (25). С. 40-46.
14. Сологуб О. П. Русский деловой текст в функционально-генетическом аспекте: монография / под ред. Н. Д. Голева. Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2008. 332 с.
15. Фуко М. Археология знания / пер. с фр. М. Б. Раковой, А. Ю. Серебрянниковой; вступ. ст. А. С. Колесникова. Изд-е 2-е, испр. СПб.: ИЦ «Гуманитарная академия», 2012. 416 с.
16. Экажева Ш. М. Исторические аспекты формирования современной истории болезни [Электронный ресурс] // Бюллетень медицинских интернет-конференций. 2014. Т. 4. № 5. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=21598502 (дата обращения: 14.10.2017).
INSTITUTIONAL MEDICAL TEXT: ATTEMPT OF A LINGUISTIC ANALYSIS
Galkina Svetlana Fedorovna
Novosibirsk State Medical University of the Ministry of Healthcare of the Russian Federation Novosibirsk State Technical University port.artur@mail. ru
The article describes a medical outpatient card as an institutional genre. The information on the history of its formation is presented. The determinative interdependent relationship of records with the speech genre of "medical consultation" is explained.
The institutional components of the records and the variant structural components are singled out and described. The author analyzes the influence of a polydiscursive situation on the text of records, which has determined the tendency to de-officialization.
Key words and phrases: medical outpatient card; analysis of document text; polydiscursiveness of document text; institutional
medical discourse; complex genre.
Слово «категория», возникнув в дискурсе политической жизни Древней Греции, изменило свое значение и перешло в сферу философии, позже став общенаучным. В данной работе анализируется значение понятия «категория» с общенаучной, философской и лингвистической точек зрения. Большее внимание уделено последнему, языковедческому использованию интересующего нас термина, выявлены общие элементы значения с общенаучным и философским терминами и выделены специфичные для лингвистики аспекты.
Гизатуллин Данил Эдуардович
Башкирский государственный университет, г. Уфа Gizatullindanil@gmail. com
ОБЩЕНАУЧНЫЕ И ФИЛОСОФСКИЕ АСПЕКТЫ ТЕРМИНА «КАТЕГОРИЯ» В ЛИНГВИСТИКЕ
Понятие категории используется при рассмотрении всех уровней языка. На данном этапе развития науки в отечественном языкознании выделяют грамматические, семантические, лексические, фонологические, прагматические и множество других категорий. Много внимания уделяется проблеме категоризации, которая плодотворно исследуется в рамках когнитивной лингвистики. В «Словаре лингвистических терминов» Т. В. Жеребило содержится 98 статей с главным словом «категория» и его производными. Однако слово «категория» имеет не только научное значение. Согласно «Толковому словарю русского языка» Д. Н. Ушакова , это слово включает в себя три компонента значения. Кроме научного значения, «категория» означает, во-первых, «ряд однородных предметов или лиц» и, во-вторых, разряд граждан с точки зрения разделения прав и обязанностей (например, «первая категория»). С учетом тематической направленности
данной статьи, мы разберем только научное значение понятия «категория», обратившись к этимологии, проанализировав общенаучное, философское и узкоспециальное, лингвистическое понимание.
Слово «категория» происходит от древнегреческого кaтnyopía, буквальное значение которого - «выступать против», от ката - «противодействие» и ауореию - «выступаю с речью» . Исследуемый термин был впервые употреблен Аристотелем в его труде «Органон» . Аристотель приводит десять видов «сказуемого», используя которые, что-либо может быть высказано о субъекте («подлежащем»): сущность, или субстанция, количество («сколько»), качество («какое»), отношение («то, по отношению к чему»), пространство («где»), время («когда»), состояние, действие, обладание и претерпевание. Эти «сказуемые», или же предикаты, были выделены на основании общих понятий с последующим анализом. Например, предикат сущности основывается на понятии подлежащего: сущность определяется философом как подлежащее, не зависящее от другого подлежащего и, следовательно, замкнутое на самом себе. На этом основании Аристотель выделяет первичные сущности (отдельный, конкретный человек) и вторичные, которые являются видами и родами первичных («человек», «живое существо»). Поскольку данное понятие относится не только к «человеку», но и к любому референту и его виду и роду, то оно, взятое для выделения класса предикатов «сущность», является общим для всех сущностей [Там же, с. 59]. Слово же «категория» Аристотель использует для обозначения каждого из этих типов предикатов. Таким образом, автор, согласно тексту «Органона», используя «категорию» в значении «утверждения» («высказывания»), понимает под ней скорее мыслительную операцию по выделению в отдельное множество некоторых ситуаций, свойств, а также отношений между действительностью и познающим человеком, автором высказывания на основе общего для элементов множества понятия. К самим категориям также может быть применена дальнейшая категоризация, например, разделение «количества» на «раздельное» и «непрерывное», выделение у данного предиката расположенности к «соотнесенности» (ср. категорию сравнения) и т.д.
Согласно «Философскому энциклопедическому словарю», категория - предельно общее понятие, «отражающее наиболее существенные, закономерные связи и отношения реальной действительности и познания» (например, категории времени, пространства). Категории являются «формами и устойчивыми организующими принципами процесса мышления», которые упорядочивают опыт и образуют систему [Там же]. Похожее определение представлено и в «Философском словаре» под редакцией И. Т. Фролова, где под категориями понимаются «формы осознания в понятиях всеобщих способов отношения человека к миру, отражающие наиболее общие и существенные свойства, законы природы, общества и мышления» . Основываясь на данных выше философских определениях термина «категория», можно выделить несколько аспектов его значения. Во-первых, категория является как продуктом человеческого мышления, так и формой, организующей само мышление. Во-вторых, в качестве продукта мышления, или же общего понятия, она представляет собой отражение общих, существенных закономерностей, свойств связей и отношений. В-третьих, категории взаимосвязаны и образуют систему, разработанность которой говорит об уровне развития человеческого познания мира.
В «Словаре лингвистических терминов» Т. В. Жеребило термин категория, кроме стоящего первым философского определения, означает «разряд, группу, ранг предметов, понятий, лиц или явлений, объединенных общностью каких-либо признаков в грамматике» , что не входит в толкования, приведенные выше. Однако не совсем ясно, почему речь идет только о грамматических категориях. В этом же словаре данное понятие разбирается в статье «Категории», где акцент в толковании делается на оформляющей функции категории и выделяются общефилософские (сущность, форма), общенаучные (материя, движение), общелингвистические (локальность, оценка) и текстовые (проспекция, ретроспекция) категории [Там же].
Более подробно филологическое (лингвистическое) понимание категории рассмотрено в «Лингвистическом энциклопедическом словаре», где выделены три значения, каждое из которых имплицитно или эксплицитно содержит основные аспекты, выявленные выше в других словарях. Во-первых, языковая категория в широком смысле - это «любая группа языковых элементов, выделяемая на основании какого-либо общего свойства» (например, категория аспектуальности, времени, пространства, деструктивности и др.).
Во-вторых, в строгом смысле под данным термином понимается не сама группа элементов, а признак (параметр), на основании которого множество однородных языковых единиц разбивается на «ограниченное число непересекающихся классов, члены которых характеризуются одним и тем же значением данного класса (например, "категория падежа", "категория вида")» [Там же]. В словаре отмечено и третье значение, когда под категорией понимают один из видов признака, например, «категория дательного падежа», «категория несовершенного вида» [Там же, с. 302].
Языковые категории различаются по типам на основании состава группы элементов, характера признака и той роли, которую он играет по отношению к множеству. Например, исследователь Ф. Г. Фаткуллина при рассмотрении признаков категории деструктивности в русском языке пишет, что семантические категории - «это языковые категории, которые замыкаются внутри языка как знаковой системы, являясь относительно устойчивыми константами языковых значений, а семантические модели - это конструкции (парадигматические, деривационные и синтагматические), построенные из семантических категорий. Семантические категории пронизывают все слои языка: они лежат в основе всех семантических полей и классов слов, входят во все лексические и грамматические значения, организуют значения всех синтаксических конструкций» . Если категоризируемая совокупность единиц состоит из односторонних элементов - фонем, то выделяют фонологические категории, в которых по фонетическому дифференциальному признаку различают категории глухости/звонкости, смычных согласных и т.д. Если же элементы имеют двусторонний характер (слово,
лексема, словосочетание, предложение), то выделяют лексико-семантические, грамматические, синтаксические и другие категории (тогда признак является собственно семантическим, грамматическим и синтаксическим). Также говорят и об общекатегориальных признаках в значении «относящийся к частям речи» [Там же].
Категоризующие признаки, в свою очередь, делятся на модифицирующие и классифицирующие. Так, если некоторому элементу соответствует другой, противопоставляемый первому только на основе одного признака и находящийся в положении оппозиции, то такой признак является модифицирующим (флексионным, дифференциальным), а оба элемента являются разновидностями более общей единицы. В таком случае категория является соответственно модифицирующей (такие словоизменительные категории, как число и падеж существительного, время и наклонение глагола). Когда же противопоставления не возникает, признак считается классифицирующим (интегральным, селективным) и постоянным для элемента, а категория - классифицирующей (части речи, именные классы).
Таким образом, понимание категории в традиционной лингвистике имеет более практический характер, направленный на анализ смыслов, необходимых для непосредственной классификации всего множества языковых единиц и выстраивания языковой парадигмы, для выявления их свойств, связей и закономерностей, что позволяет применять системный подход к исследованию языковых элементов. Более общее, философское понимание категории не всегда выражено явно, однако имплицитно присутствует и дает о себе знать во множестве ситуаций. Например, при исследовании семантических категорий выявляются лежащие в основании лексем категориальные признаки действительности, бросающие свет на саму категоризацию человеком внеязыкового мира . Общее понимание категории возникает и в ситуациях неоднозначности. Так, категория вида для глаголов русского языка может считаться модифицирующей для одних элементов, а для других - классифицирующей, что зависит от первоначального определения самим исследователем, что именно считать правилом, а что - исключением .
Кроме того, проблемы категории и категоризации разрабатываются в рамках когнитивной лингвистики, где акцент ставится на том, как человек посредством ограниченного числа языковых форм структурирует и упорядочивает бесконечное разнообразие действительности. При этом вводится понятие языковой картины мира, которая отображает специфические особенности категоризации мира отдельным языковым коллективом. Под категоризацией в когнитивной лингвистике понимается сам процесс вербализированного упорядочивания знаний, которые встраиваются в языковые категории . Постулируя этот тезис, лингвисты вводят несколько важных идей.
Во-первых, язык использует общий когнитивный аппарат человеческого сознания, из чего следует, что на языковые категории должны распространяться те же свойства, что и на другие категории [Там же, c. 67].
Во-вторых, организация каждой языковой категории имеет ядро и периферию. В ядре находится прототип - типичный представитель множества объектов, включенных в категорию [Там же, c. 68]. Если обратиться к терминам лексической семантики, под прототипом можно понимать выделенный из массы остальных денотат, в котором наиболее полно и явно воплощено сигнификативное значение. Остальные элементы в зависимости от полноты реализации существенных признаков категории располагаются в ментальной градуированной зоне от ярда до периферии. На периферии находятся максимально отклоняющиеся от остальных элементов, но, тем не менее, входящие в данную категорию элементы.
В-третьих, анализ результатов процесса категоризации позволяет предположить существование категорий базового уровня, которому соответствует срединный уровень таксономической иерархии. Дж. Лакофф постулирует четыре точки зрения, с которых уровень может считаться базовым: 1) восприятия (целостное восприятие формы, быстрая идентификация); 2) функции (общая моторная программа); 3) коммуникации (наиболее короткие, частотные и нейтральные слова, которые в первую очередь выучиваются детьми) и 4) организации знания (наибольшее количество характеристик членов категории хранится на этом уровне) .
В итоге в когнитивной лингвистике понятие категории больше обращено к философскому пониманию исследуемого термина, однако когнитивисты не только соглашаются со сложившейся концепцией категоризации, но часто и противопоставляют результаты своих исследований тем выводам, которые были сделаны в рамках классической философии Аристотеля, Канта, Гегеля и других.
Список источников
1. Аристотель. Сочинения: в 4-х т. / под ред. З. Н. Микеладзе. М.: Мысль, 1978. Т. 2. 683 с.
2. Жеребило Т. В. Словарь лингвистических терминов. Назрань: Пилигрим, 2009. 486 с.
3. Лакофф Д. Женщины, огонь и опасные вещи. Что категории языка говорят нам о мышлении. М.: Языки славянской культуры, 2004. 792 с.
4. Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В. Н. Ярцевой. М.: Сов. энциклопедия, 1990. 683 с.
5. Скребцова Т. Г. Когнитивная лингвистика: курс лекций. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2011. 256 с.
6. Толковый словарь русского языка: в 4-х т. / под ред. Д. Н. Ушакова. М.: Сов. энциклопедия; ОГИЗ, 1935. Т. 1. 1567 с.
7. Фаткуллина Ф. Г. Деструктивная лексика в современном русском языке: монография. Уфа: ИПК при Администрации Президента Республики Башкортостан, 1999. 300 с.
8. Фаткуллина Ф. Г. Понятие деструкции в лексической семантике. Уфа: РИЦ БГУ, 2002. 268 с.
9. Философский словарь / под ред. И. Т. Фролова. М.: Республика, 2001. 719 с.
10. Философский энциклопедический словарь / под ред. Л. Ф. Ильичёва, П. Н. Федосеева, С. М. Ковалёва, В. Г. Панова. М.: Советская энциклопедия, 1983. 840 с.
11. Category [Электронный ресурс] // Online Etymolody Dictionary. URL: http://www.etymonline.com/word/category (дата обращения: 01.11.2017).
GENERAL SCIENTIFIC AND PHILOSOPHICAL ASPECTS OF THE TERM "CATEGORY" IN LINGUISTICS
Gizatullin Danil Eduardovich
Bashkir State University, Ufa Gizatullindanil@gmail. com
The word "category", having emerged in the discourse of the political life of Ancient Greece, changed its meaning and passed into philosophy, later becoming a general scientific one. The article analyzes the meaning of the notion "category" from the general scientific, philosophical and linguistic points of view. Special attention is paid to the last-mentioned, linguistic use of the term. Common elements of meaning with general scientific and philosophical terms are revealed, and the aspects specific to linguistics are identified.
Key words and phrases: category; categorization; semantic categories; theoretical linguistics; language elements; classification.
В статье проводится анализ речей Дж. Буша и Д. Керри с целью определения концептуальной структуры имиджа политиков в предвыборном политическом дискурсе в 2004 г. Выделяются концептуальные доминанты, сопутствующие им социально значимые роли и языковые средства их реализации. Ключевыми доминантами признаются ПАТРИОТ, МУЖЕСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК, РЯДОВОЙ АМЕРИКАНЕЦ, ХОРОШИЙ ХОЗЯИН, БЛАГОПОЛУЧНАЯ АМЕРИКА.
Ключевые слова и фразы: политический имидж; предвыборный дискурс; концептуальная структура; политическая коммуникация; публичное выступление.
Глушак Василий Михайлович, д. филол. н., доцент
Московский государственный институт международных отношений (университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации glushakvm@mail. т
КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ СТРУКТУРА ИМИДЖА ПОЛИТИКА ВО ВРЕМЯ ИЗБИРАТЕЛЬНОЙ КАМПАНИИ (НА МАТЕРИАЛЕ ВЫСТУПЛЕНИЙ ПРЕТЕНДЕНТОВ НА ПОСТ ПРЕЗИДЕНТА США В 2004 ГОДУ)
1. Введение
Лингвоимиджелогия - направление лингвопрагматики, занимающееся изучением роли языковых средств и стратегий, которые использует человек для создания и поддержания своего позитивного образа в глазах окружающих . Политическая лингвистика рассматривает категорию имиджа как один из основных объектов своего исследования, о чем свидетельствует растущее с каждым годов количество работ в данном русле . В своих работах исследователи делают попытки определить предмет исследования, выявить его структуру и описать корпус языковых средств реализации имиджа политика. В то же время пока недостаточно уделено внимания концептуальной структуре рассматриваемого феномена. Его учет позволит глубже познать лингвистическую сущность этого междисциплинарного явления и определить концепты, объясняющие публичное речевое поведение политиков.
Цель настоящего исследования - выявить базовые концептуальные составляющие имиджа американских политиков в период предвыборной кампании на пост президента и раскрыть микророли, которые приписывают себе кандидаты в соответствии с ожиданиями избирателей.
2. Метод исследования
В политической лингвистике распространен метод концептуального анализа политических явлений, который позволяет описать ментальную организацию анализируемых категорий. Благодаря контент-анализу можно выявить роли при моделировании образа успешного политического деятеля. Таким образом, исследование лингвистических механизмов моделирования имиджа политика предполагает выделение концептуальных доминант, сопутствующих им социально значимых ролей и языковых средств их реализации.
3. Материалом для исследования являются выступление Джорджа Буша на съезде Республиканской партии 2 сентября 2004 г. и выступление Джона Керри на съезде Демократической партии 29 июля 2004 г. .
Выступления Джорджа Буша на съезде Республиканской партии и Джона Керри на съезде Демократической партии 2 сентября и 29 июля 2004 г. соответственно являются материалом исследования коммуникативных стратегий создания имиджа.
Речь Джорджа Буша на съезде Республиканской партии 2 сентября 2004 г. состояла из 4918 слов, в то время как речь Джона Керри на съезде Демократической партии 29 июля - из 5326 слов. Это может быть обусловлено несколькими фактами. Так, для Джорджа Буша это было уже второе согласие стать кандидатом на пост
Общепризнанного определения текста до сих пор не существует и отвечая на этот вопрос, разные авторы указывают на разные стороны этого явления: Д. Н. Лихачев - на существование его создателя, реализующего в тексте некий замысел; О. Л. Каменская - на основополагающую роль текста как средства вербальной коммуникации; А. А. Леонтьев - на функциональную завершенность этого речевого произведения. Некоторые ученые признают текст только в письменной речи, другие находят возможным и существование устных текстов, но только в монологической речи. Некоторые признают и существование текста в диалогической речи, понимая под ним реализацию любого речевого замысла, каковым может быть и просто желание пообщаться. Так, по мнению М. Бахтина «текст как знаковый комплекс, относится к высказываниям и имеет те же признаки, что и высказывание. Именно эта точка зрения учёного принята в лингвистике и психолингвистике, а текст рассматривается как тематически связное, единое в смысловом отношении и целостное в отношении замысла речевое произведение». [Бахтин М.М. 1996, с. 310]
И. Р. Гальперин утверждает, что «Текст - это произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа произведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку". [Гальперин, И.Р. 1981]
Таким образом, И. Р. Гальперин понимает под текстом не фиксированную на бумаге устную речь, всегда спонтанную, неорганизованную, непоследовательную, а особую разновидность речетворчества, имеющую свои параметры, отличные от параметров устной речи.
Появление термина «Категория текста» обусловлено стремлением современной лингвистики и стилистики к выявлению структуры текста, что невозможно сделать, опираясь лишь на элементарные единицы анализа - слова и речевые приемы. Каждая текстовая категория воплощает в себе отдельную смысловую линию текста, выраженную группой языковых средств, особым образом организованной в относительную внутритекстовую целостность. Категории текста (содержательные, структурные, строевые, функциональные, коммуникативные), будучи сущностно разными, не слагаются друг с другом, а налагаются друг на друга, рождая некое единое образование, качественно отличное от суммы составляющих. Связность и цельность как свойства текста могут быть рассмотрены автономно лишь для удобства анализа, несколько абстрагированно, поскольку оба эти качества в рамках реального текста существуют в единстве и предполагают друг друга: единое содержание, смысл текста выражается именно языковыми средствами (эксплицитно или имплицитно).
Основу универсальных категорий текста составляют целостность (план содержания) и связность (план выражения), вступающие друг с другом в отношения дополнительности, диархии.
Крупнейший исследователь лингвистической организации текста И. Р. Гальперин утверждал, что «нельзя говорить о каком-либо объекте исследования, в данном случае о тексте, не назвав его категорий» [Гальперин, 1981, С. 4].
Согласно классификации И.Р. Гальперина, текст обладает такими категориями, как:
1. Целостность (или цельность) текста
2. Связность
3. Завершенность
4. Абсолютная антропоцентричность
5. Социологичность
6. Диалогичность
7. Развернутость и последовательность (иллогичность)
8. Статичность и динамичность
10. Эстетичность текста
11. Образность
12. Интерпретируемость
В аспекте рассматриваемой темы, наиболее важной категории для рассмотрения является диалогичность.
Диалогичность художественного текста как сторона литературного произведения исследована в серии монографических работ М.М. Бахтина. И связана она, по его мнению, еще с одним качеством художественного текста - с бесконечностью, открытостью, многослойностью его содержания, которое не допускает однозначной интерпретации текста, вследствие чего высокохудожественные литературные произведения не утрачивают актуальности многие десятилетия и столетия. Кроме того, диалогичная природа текста, по М.М. Бахтину, проявляется и в том, что любой текст является ответной реакцией на другие тексты, так как всякое понимание текста есть соотнесение его с другими текстами.
Как известно, М.М. Бахтин различал лингвистику как науку о языке и металингвистику как науку о диалогической речи. В этой связи он отмечал, что «лингвистика изучает сам «язык» с его специфической логикой в его общности, как фактор, делающий возможным диалогическое общение, от самих же диалогических отношений лингвистика последовательно отвлекается» [Бахтин, 1979: с.212]. Данное высказывание Бахтина следует воспринимать, прежде всего, как расширенное толкование традиционного термина «диалог», в связи с чем вполне обоснованно Бахтину приписывается новое широкое понимание диалога, обладающее фундаментальными свойствами универсальности [Зотов, 2000: с.56]. Основу этого понимания составляет признание того факта, что высказывание, если его рассматривать не изолированно, а по отношению к другим высказываниям, оказывается исключительно сложным явлением. «Каждое отдельное высказывание является звеном в цепи речевой коммуникации, с одной стороны, впитывая в себя предшествующие звенья этой цепи, а с другой, являясь на них реакцией. В то же время высказывание связано не только с предшествующими, но и с последующими звеньями речевого общения. Что касается второго случая, то связь высказываний проявляется здесь в том, что всякое высказывание строится с учетом возможных ответных реакций» [Бахтин, 1979: с. 248]. На основе этого положения Бахтин утверждает, что диалогические отношения такого рода не могут быть сведены ни к чисто логическим, ни к чисто лингвистическим, они предполагают язык, но в системе языка их нет [Там же: с. 296].
М.М. Бахтин отмечал, что специфика диалогических отношений в их расширенном толковании нуждается в особом филологическом исследовании, поскольку диалогические отношения представляют собой явление гораздо более емкое, чем отношения между репликами композиционно выраженного диалога [Бахтин, 1979: 296]. В то же время нельзя не признать, что традиционный диалог и диалог в бахтинском понимании имеют одну и ту же основу и представляют собой определенный вид речевой деятельности, описание природы которой может быть положено в основу дальнейших лингвистических исследований, ориентированных в итоге на типологизацию диалога. Одна из новейших разработок, предпринятых в русле бахтинского диалога, формулирует проблему в виде теории диалога и вводит особый термин «диалогистика», придавая, тем самым, еще больший вес и значимость идеям диалогического общения. Ее авторы прослеживают истоки этой проблемы в трудах старших современников Бахтина, таких, например, как А.А. Мейе, М.М. Пришвин, А.А. Ухтомский, отдельные из которых пользовались собственной терминологией, по сути, отождествляя диалогику с собеседованием.
Как известно, на базе идей М.М. Бахтина в современной лингвистике возникло направление, определяемое как интертекстуальность и нацеленное на выявление отношений между высказываниями в границах некоего макротекста, понимаемого в данном случае как текстовое пространство, не ограниченное никакими пространственно-временными рамками. Подобное взаимодействие высказываний вслед за Бахтиным, принято называть диалогическим [Зотов Ю.П., 2000: 5].
Сущность диалогического взаимодействия высказываний в границах литературной коммуникации может рассматриваться с различных точек зрения, и в первую очередь с точки зрения предназначенности того или иного высказывания тому или иному конкретному или не конкретному лицу. «Предназначенность» текста определенному адресату, которого автор имеет в виду при написании того или иного литературного произведения представляется тем самым фактором, который в конечном итоге определяет законы текстопостроения. То, как автор представляет себе будущего реципиента, и оказывается в итоге решающим моментом, задающим своеобразную тональность всему текстовому построению. Несмотря на важность этого текстового элемента, он как таковой еще не был выделен и не был прослежен на различных участках макротекста, под которым в данном конкретном исследовании имеется в виду англоязычный поэтический текст определенных хронологических периодов во всей своей совокупности существующих произведений без специального акцента на особенности идиолекта. Между тем, уже априори вполне очевидно, что отдельные жанровые образцы текста, такие как эпитафии, посвящения или же, к примеру, стихи для детей имеют настолько высокую степень текстовой предназначенности (или даже адресации), что она полностью детерминирует законы их построения. [Соловьева Е.А. 2006, с.17]
Таким образом, проблема диалогики текста (или в новейшей формулировке, диалогистики) в том, что касается сферы исследований, входящих в компетенцию лингвистики текста, заключается в рассмотрении особых диалогических отношений, определяющих позицию автора при текстопостроении и зависящих от предназначенности создаваемого им художественного текста тому или иному адресату. Немаловажное значение при этом имеет и установление характера подобных диалогических отношений в границах единого макротекста, за которым признается в качестве непременного условия его жанрово-стилевое своеобразие.
ЛИНГВИСТИКА
Теория языка. Русский язык: история и современность
Когнитивная лингвистика. Концептуальный анализ языковых единиц
Н. Н. Кряжевских
Данная статья посвящена одной из центральных проблем в современной лингвистике - языковой категоризации. Предлагаемый семантико-когнитив-ный подход для описания категорий и особенностей языковой категоризации является актуальным в свете современной науки и более полно характеризующим исследуемое явление. В рамках данной теории также рассматривается прототипический подход, а именно, теория прототипов Э. Рош: дается понятие прототипа, приводятся примеры прототипов, научно доказывается прототипическая структура категорий в языке. Также анализируются положительные и отрицательные моменты вышеизложенной теории.
This article is devoted to language categorization as one of the central problems of modern linguistics. The semantic-cognitive approach chosen for analyzing the phenomenon of category and language categorization seems appropriate for this purpose due to its novelty and an ability to provide a more comprehensive description of the above-mentioned research object. The prototypic approach, the theory of prototypes by E. Rosh, to be exact, is described within this approach as well. The definition of the prototype is given and illustrated by examples, the prototypical structure of language categories is scientifically proved. The advantages and disadvantages of the above-mentioned approach are analyzed.
Keywords: linguistics, category, cognitive, semantic-cognitive, categorization, prototype, nucleus, peri phery.
© Кряжевских Н. Н., 2010
ких, как денотативно-референциальная теория категорий, функционально-семантическая теория категорий, фреймовая семантика Ч. Филлмора и когнитивная (семантико-когнитивная) теория категорий.
Принципиальное утверждение, выдвинутое Дж. Лакоффом, одним из основоположников когнитивной лингвистики, заключается в том, что язык использует общий когнитивный аппарат. А следовательно, языковые категории должны быть того же типа, что и другие категории в понятийной системе, а в частности, они тоже должны демонстрировать прототипические эффекты и эффекты базового уровня .
Еще задолго до Дж. Лакоффа Дж. Брунер, американский психолог-когнитивист, рассматривал проблемы категоризации, культуры и ценностей в связи с языком, через который культура оказывает влияние на развитие познания. Ссылаясь на концепцию лингвистической относительности Сепира - Уорфа, он напоминает, что язык может рассматриваться как система взаимосвязанных категорий, которая отражает и фиксирует определенный взгляд на мир .
Влияние культуры на познавательную деятельность - восприятие, понятийные процессы, соотношение культуры и языка - исследовали также известные американские ученые М. Коул и С. Скрибнер. Так, они показали, что операции классификации и категоризации изменяются под влиянием образа жизни, таксономический класс играет большую роль в качестве основы классификации, когда люди меняют образ жизни, обучение позволяет осознать, что существуют определенные правила классификации, и дает возможность овладеть ими .
Как полагает Е. С. Кубрякова - один из ведущих отечественных исследователей этой про-
блематики, «вопросы концептуализации и категоризации мира - это ключевые проблемы когнитивной науки». Сегодня они являются базовыми и для когнитивной лингвистики, в частности, когнитивной семантики, признаваемой как наука о теории категоризации.
Очевидно, что одна из существующих проблем - это соотношение различий, существующих в реальном мире, и различий, фиксируемых средствами языка. Вопрос о том, как бесконечное разнообразие действительности охватывается конечным числом языковых форм, стал одним из центральных в когнитивной лингвистике, в частности в прототипической семантике .
В ней поиск ответа опирается на два допущения:
2) категории обладают прототипической структурой - определенной внутренней организацией, включающей ядро и периферию. Наличие такого ядра позволяет образовываться категориям не только по полному совпадению свойств, но и по той или иной степени их сходства или подобия. Между членами категорий нет равенства, но есть мотивированная связь друг с другом и от ядерных смыслов можно перейти к периферийным путем умозаключений. Категория возникает, существует и развивается, ориентируясь на лучший образец (прототип) и устанавливая определенную иерархию признаков. Возможна и ситуация, когда от одного прототипа развитие категории идет в нескольких направлениях, что порождает определенную ее многозначность и многофункциональность. Во всех этих случаях, близких обыденному сознанию, господствуют отношения по типу «семейного сходства», идея которого принадлежит Л. Витгенштейну и использована лингвистами при изучении процесса категоризации .
Можно сказать, что центральными понятиями при описании процесса категоризации в когнитивной лингвистике являются понятия прототипа и объекта базисного уровня. Как можно заметить, естественная категория может объединять члены с неравным статусом, т. е. не полностью повторяющимися признаками. Один из таких членов, прототип, обладает привилегированным положением, являя собой лучший образец своего класса и, таким образом, наиболее полно отвечая представлению о сути объединения в ту или иную категорию. Вокруг этого прототипа и группируются остальные члены категории .
Именно Э. Рош была первой, кто разработал теорию, которая впоследствии стала называться теорией прототипов и категорий базового уровня или просто теорий прототипов. В процессе
создания своей теории она подвергла всестороннему критическому анализу классическую теорию, так как согласно классической теории признаки, определяющие категорию, разделяются всеми ее членами и поэтому имеют равный статус в категории. Исследование прототипических эффектов Рош показало асимметрию между членами категории и асимметричные структуры внутри категории. Поскольку классическая теория не предусматривала этого, необходимо было дополнить ее либо предложить другую теорию, что и сделала Э. Рош .
Именно Э. Рош в середине 70-х гг. XX в. впервые ввела понятие прототипа категории. Она назвала точками когнитивной референции (cognitive reference points) и прототипами (prototypes) те члены категории или подкатегории, которые имеют особый когнитивный статус - «быть наилучшим примером категории» . То есть прототип -это такой член категории, который максимально полно воплощает характерные для данной категории черты и особенности, а все остальные члены категории располагаются на периферии, ближе или дальше от ядра, в зависимости от схожести их с прототипом. Например, типичная птица для России, т. е. прототип категории птица -воробей, а на периферии располагаются пингвин и страус, так как они являются нетипичными представителями этой категории, т. е. не обладают в полной мере всеми возможными особенностями и характеристиками. Центр - типичные представители категории, а чем дальше от центра, тем меньше типичность. Соответственно, Э. Рош впервые предположила, что категории имеют какую-то внутреннюю структуру, отражающие реалии объективного мира.
Достижения Э. Рош имеют две стороны: она сформулировала общие возражения против классической теории категорий и вместе со своими коллегами одновременно продумала воспроизводимые эксперименты, доказывающие существование прототипных эффектов и эффектов базового уровня. Эти эксперименты показывают неадекватность классической теории, так как классическая теория не может объяснить полученные результаты. Однако прототипные эффекты сами по себе не дают какой-то особой альтернативной теории ментальной репрезентации .
По мнению Р. М. Фрумкиной, идея «неравноправности» членов одной и той же категории не лишена содержательности. Однако она критикует подход Э. Рош по той причине, что не все объекты можно описать в рамках типичных и нетипичных представителей категории, прототипа и периферии. Например, будет выглядеть натянуто, по ее мнению, следующее утверждение, по Э. Рош: насморк - это тоже болезнь (но не типичный представитель, а на периферии) .
Важно отметить, что в своих более поздних работах Э. Рош признала некоторую неполноту своей теории прототипов и отказалась от первоначальной гипотезы о том, что прототипные эффекты прямо воспроизводят структуру категорий и что категории имеют вид прототипов.
Дж. Лакофф справедливо считает, что структура категории играет существенную роль в процессах мышления (reasoning). Во многих случаях прототипы функционируют как точки когнитивной референции различных типов и образуют основу для вывода умозаключений (Rosch, 1975a; 1981). Однако необходимо осознавать, что прототипные эффекты вторичны. Они образуются в результате взаимодействия различных факторов. В случае такой градационной категории, как высокий человек (a tall man), содержание которой размыто и не имеет четких границ, прототипные эффекты могут возникать из градации членства, в то время как в случае категории птица (a bird), которая четко отграничена от других категорий, прототипные эффекты порождаются другими особенностями внутренней структуры категорий.
Одно из наиболее интересных подтверждений этой гипотезы содержится в работах Л. Барса-лоу. Л. Барсалоу исследовал то, что он называет «ad hoc категориями», то есть категории, к которым относятся не общезначимые и давно фиксированные понятия, а акцидентные категории, формируемые для достижения некоторых актуальных целей. Такие категории строятся на основе когнитивных моделей объекта исследования. Примерами таких категорий можно считать вещи, которые необходимо вынести из дома в случае пожара; возможные подарки на день рождения; совокупность того, что надо сделать для приема гостей в воскресные дни, и т. д. Барса-лоу отмечает, что таким категориям свойственна прототипная структура - структура, которая не существует постоянно, поскольку категория неконвенциональна и возникает только в определенных проблемных ситуациях. Барсалоу утверждает, что в таких случаях сущность категории детерминируется в первую очередь целями, а структура целей суть функция когнитивной модели. Этот подход был поддержан также в работе Murphy, Medin, 1984 .
Э. Рош неоднократно подчеркивала, что категории существуют в системе и такая система включает противопоставленные категории. Она использовала противопоставленные категории в попытке создать теорию категоризации базового уровня. Категории базового уровня, по ее словам, характеризуются максимальной дистинктив-ностью - воспринимаемое подобие между членами категории в них максимизируется, в то же время воспринимаемое подобие между противопоставленными категориями минимизируется.
Она со своими коллегами попыталась отразить то, что они назвали значимость сигнала (cue validity). Значимость сигнала - это условная вероятность того, что объект принадлежит данной категории, при условии наличия у него некоторого свойства (или «сигнала»). Наилучшими сигналами являются те, которые с вероятностью 100% указывают на категорию на данном уровне. Например, наличие жабр у живого существа с вероятностью 100% доказывает, что это рыба. То есть значимость данного сигнала для базовой категории рыба равна 1.0, и равно 0 для других категорий .
Однако П. Ф. Мерфи доказал, что если категориальная значимость сигнала определяется для объективно существующих признаков, то с ее помощью нельзя будет выделить базовые категории. Индивидуальные значимости сигналов категорий для вышестоящего уровня всегда будут больше или равны индивидуальным значимо-стям сигналов для базовой категории, что будет препятствовать четкому выделению последней как наиболее распространенной для структурирования человеческого знания. Это показывает некоторую очевидную неполноту теории значимости сигнала.
Категориальная значимость сигнала может коррелировать с категоризацией базового уровня. Однако она не может выделить категории базового уровня; они должны уже быть выделены, чтобы можно было применить определение категориальной значимости сигнала таким образом, чтобы такая корреляция имела место .
В заключение можно сказать, что, по мнению Дж. Лакоффа, лингвистические (языковые) категории, так же как и понятийные категории, демонстрируют прототипические эффекты. Они существуют на всех уровнях языка, от фонологии до морфологии и от синтаксиса до лексики. Наличие этих эффектов рассматривается Лакоф-фом как свидетельство того, что лингвистические категории имеют тот же характер, что и другие понятийные категории. Следовательно, язык использует общекогнитивные механизмы категоризации .
Примечания
1. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 86.
3. Коул М., Скрибнер С. Культура и мышление. М.: Прогресс, 1977. 262 с.
О. Н. Кушнир. Динамика лингвокультурных концептов, вербализуемых заимствованными префиксами.
6. Аагута О. Н. Логика и лингвистика. Новосибирск: Новосиб. гос. ун-т, 2000. 116 с. URL: http:// www.philology.ru/linguistics1/laguta-00.htm.
7. Аакофф Дж. Указ. соч. С. 63.
8. Там же. С. 64.
9. Там же. С. 66.
10. Фрумкина Р. М. Психолингвистика: учеб. для студ. высш. учеб. заведений. М.: Изд. центр «Академия», 2001. С. 102-103.
11. Аакофф Дж. Указ. соч. С. 70-71.
12. Там же. С. 79-80.
13. Там же. С. 80-81.
14. Там же. С. 98.
УДК 81""1-027.21
О. Н. Кушнир
ДИНАМИКА ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫХ КОНЦЕПТОВ, ВЕРБАЛИЗУЕМЫХ ЗАИМСТВОВАННЫМИ ПРЕФИКСАМИ (НА ПРИМЕРЕ МАКРОКОНЦЕПТА «ПРОТИВОБОРСТВО, ПРОТИВОСТОЯНИЕ»)
Лингвоконцептологическая реэтимологизация в аспекте динамической синхронии оказывается продуктивным методом при анализе макроконцептов, вербализуемых заимствованными префиксами. В предложенной статье такой анализ приведен на примере макроконцепта «противоборство, противостояние».
Linguoconceptological reetymologization in the aspect of dynamic synchrony appears to be an efficient method of analyzing macroconcepts verbalized by borrowed prefixes. Such analysis is presented in this article on the example of the macroconcept "confrontation, opposition".
Ключевые слова: динамическая лингвоконцепто-логия, лингвоконцептологическая реэтимологизация, сигнификативный концепт.
Keywords: dynamical linguoconceptology, linguoconceptological reetymologization, denotation al concept.
Появление и/или активизацию в современном русском языке многочисленных заимствований связывают по преимуществу с такими хорошо известными причинами, как потребность в именовании новых реалий, необходимость специализации понятий, тенденция к экономии языковых средств и т. п. (см., например, ). Однако развитие русской концептосферы связано не только с достаточно очевидными номинативными потребностями или лингвистическими закономерностями, но и с глубинными изменениями в сфере языкового сознания, которые и составляют основной предмет динамической лингвокон-цептологии.
© Кушнир О. Н., 2010
Трудности исследования этих глубинных изменений обусловлены самой природой концепта, находящего опору во внутренней форме вербализующих его ключевых слов, которая, выступая как «явленность этимона», - «всегда смысл, который направляет движение содержательных форм концепта», «инвариант, который приближается к концепту, но... еще не есть концепт» . Не только русское, но и заимствованное слово как средство вербализации концепта - это «свидетельство русской интуиции» , которая, как всякий объект научного исследования, исчерпывающим образом вскрыта быть не может, а сколько-нибудь ощутимые научные подвижки не могут быть достигнуты вне обращения лингвистики к смежным областям знаний о человеке и обществе, особенно в лингвокультурологии (ср., например, следующее замечание, с которым невозможно не согласиться: «Наука о русском языке (и лингвистика в целом) все более ощущает свою зависимость от наличия (или отсутствия) знаний из других, смежных наук о человеке» ).
Мы обратились к подвергающимся существенным изменениям сигнификативным концептам, вербализуемым заимствованными префиксами. Концепты, связанные с семантикой префиксальных и префиксоидальных морфем, в том числе заимствованных, остаются вне поля зрения исследователей (например, префиксальные и пре-фиксоидальные дериваты не отражены в основательной работе В. Г. Костомарова «Языковой вкус эпохи» ). Между тем изучение лингво-концептуального содержания таких концептов представляется особенно значимым в контексте динамической лингвоконцептологии, основывающейся на материале новейшего времени (рубеж ХХ-ХХ1 вв.), когда появилось множество новых лексем, включающих заимствованные префиксы и префиксоиды (и соотносительных с ними новых концептов), актуализацией, деактуализаци-ей или переосмыслением «старых» концептов.
Обращение к префиксам как средствам вербализации лингвокультурных концептов, рассматриваемых в динамике, позволяет усмотреть некоторые сдвиги в сигнификативном пространстве русской лингвокультуры. В этом смысле метод лингвоконцептологической реэтимологизации, хорошо известный русской концептологии (см., например: ), оказывается весьма продуктивным.
Обратимся в качестве примера к анализу макроконцепта «Противостояние, противоборство», который принадлежит к условно выделяемой нами группе векторных концептов (именование предлагается нами в соответствии с представлением о векторном типе антонимии).
Такие концепты, лучше всего просматривающиеся сквозь призму семантики дериватов с префиксом анти-, - одно из существенных средств уп-
